Её цветочки

– Я не могу сказать, что скучаю по Лондону. Совсем по нему не скучаю.

– Тут нет телевизора, – уныло вставил Киф. – И я никогда не играл в настольные игры. Это для стариков.

– А мы и есть старики, – отозвался Констейбл. – Если ты не хочешь играть, то пойди и почитай книгу. Это пойдет тебе на пользу.

– Если б здесь прилично ловился интернет, я мог бы воспользоваться своим планшетом, – сказал Киф, не в силах удержаться от искушения побрюзжать.

– Кого это вы называете стариками? – вопросила Мэдлин, придя в ужас от того, что кто-то включил ее в категорию стариков. – Лично мне всего… – она на секунду замялась, – сорок семь лет!

Фрэнсин спрятала усмешку и пробормотала:

– Пятьдесят один.

Перехватив испепеляющий взгляд Мэдлин, она решила, что все-таки может получить от этой игры удовольствие, и настроилась на победу.

Фрэнсин почти не говорила, а сосредоточилась на игре, пытаясь не обращать внимания на то, что Мэдлин кокетничает с Констейблом. Она не понимала, почему это вообще раздражает ее. Сестра всегда была кокеткой, но лучше б она не кокетничала с Констейблом. Ведь он тут постоялец, а не гость, так что это неуместно.

Когда Фрэнсин выиграла, Констейбл развел руками.

– У вас не выиграешь, Фрэнсин. Вы слишком хорошо играете.

– Я сварю кофе, – сказала Мэдлин, грациозно встав.

– Не для нас с Кифом. Нам пора идти спать. Завтра рано вставать.

Киф едва не опрокинул свой стул, торопливо вскочив, чтобы ему не пришлось терпеть еще одну партию, и, промямлив «спокойной ночи», вышел вон.

– О, вы уходите так рано? – Мэдлин надулась. – Неужели мы не можем соблазнить вас сыграть еще одну партию?

– С меня тоже довольно, – твердо сказала Фрэнсин и начала собирать фишки и доску и складывать их в коробку. – Но я бы выпила кофе, если предложение все еще остается в силе.

Мэдлин в нерешительности замялась, затем торопливо направилась на кухню.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Констейбл, как только Мэдлин вышла.

Фрэнсин заморгала.

– Хорошо. А почему может быть по-другому?

– Я был немного обеспокоен, когда оставил вас сегодня днем.

Сгорая от стыда из-за того, что речь пошла о ее эмоциональной несдержанности, Фрэнсин отвернулась, пряча лицо, и, засунув в коробку последние игровые принадлежности, встала и положила ее обратно в шкафчик.

– Вы выглядите… как-то иначе.

– Со мной все в порядке. – Фрэнсин продолжала стоять спиной к нему. – Это были пустяки.

Она напряглась, услышав, как он подошел к ней сзади.

– А вы не хотите об этом поговорить?

– Я ни о чем не хочу говорить! – рявкнула она и повернулась к нему. И на миг закрыла глаза, когда он отшатнулся, удивленный ее свирепостью. – Простите, это был перебор.

Констейбл смотрел на нее с некоторой опаской, затем неуверенно улыбнулся.

– А вот я хотел бы с вами поговорить. Я собирался спросить вас, не согласитесь ли вы поужинать со мной как-нибудь, но, возможно, сейчас не самое лучшее время, чтобы заводить об этом речь…

– Простите, что? – проговорила Фрэнсин. Может, она неправильно его расслышала?

Констейбл кашлянул.

– Я чувствую себя как подросток, это просто нелепо, – пробормотал он себе под нос. Затем посмотрел ей в глаза. – Фрэнсин, пожалуйста, давайте поужинаем вдвоем.

– С какой целью? – озадаченно спросила она, чувствуя, что у нее краснеет горло.

Тодд запрокинул голову и рассмеялся. Это был чудесный смех; низкий, мелодичный, заразительный, он наполнил гостиную теплом.

Фрэнсин не понимала, что тут смешного. Она сердито уставилась на Констейбла и смотрела, пока он не перестал смеяться.

– Поистине, вы самая необычная женщина, которую я когда-либо встречал, – сказал он. – Я приглашаю вас на свидание!

– О, – оторопело промямлила она, затем повторила: – О-о-о! – когда до нее наконец дошло, о чем он толкует. – Но я никогда не была на свидании.

– Что? Никогда? – Он покачал головой и опять рассмеялся.

– Что тут смешного? – Краска заливала уже и ее щеки; помимо воли она чувствовала себя польщенной.

– Почему вы никогда не были на свидании?

Фрэнсин пожала плечами.

– Никто меня не приглашал. Но, как бы то ни было, такие вещи не по мне. Вам лучше пригласить на ужин Мэдлин. Уж она-то будет знать, что надо делать.

– Я отлично знаю, с какой из сестер хочу поужинать, и вам ничего не надо делать, просто будьте собой… Подумайте об этом. – И Констейбл быстро вышел из комнаты, прежде чем Фрэнсин успела ответить.

Ошеломленная, она прижала ладони к щекам. Они были горячими; похоже, она неудержимо краснеет. Ее тело выдавало ее самым неподобающим образом. Да, конечно, Констейбл привлекательный мужчина, и своим приглашением на ужин он застал ее врасплох. Но краснеть, как школьница, в пятьдесят пять лет?

Фрэнсин замотала головой, затем перестала. Что дурного в том, что она поужинает с привлекательным мужчиной? Это же всего-навсего ужин, а не предложение руки и сердца. Вот только… Рядом с Констейблом ей было одновременно и комфортно, и некомфортно, и она не знала, нравится ей это ощущение или нет, нравится ей он сам или нет.