Её цветочки

– Знаю, но как мы найдем их столько лет спустя? – У нее заболела челюсть от того, что она слишком крепко стиснула зубы в попытке не расклеиться, чтобы Мэдлин ничего не заметила. Фрэнсин опустила взгляд и посмотрела на свой чай. Он настаивался уже достаточно долго. Радуясь этой возможности отвлечься, она залпом выпила чай, обжегши горло. Не обращая внимания на настороженный взгляд сестры, вылила остаток жидкости на блюдце и начала искать знаки в чайных листьях на дне чашки.

– Что ты там видишь? – спросила Мэдлин, когда Фрэнсин в смятении нахмурилась.

– Корабль, закрытую книгу, сердце и… – Она немного наклонила блюдце и резко втянула в себя воздух. – Гребень.

– Стало быть, ты отправишься в поездку, во время которой не сможешь читать, и, возможно, найдешь любовь при условии, что будешь расчесывать свои волосы, – весело заключила Мэдлин.

Фрэнсин пропустила ее слова мимо ушей.

– Корабль и впрямь означает поездку, – медленно проговорила она, – а сердце может означать любовь или доверие. Открытая книга – это хорошая новость, а закрытая… – Она нахмурилась. – Полагаю, закрытая книга означает, что мне надо что-то расследовать. – Ее взгляд опять упал на гребень. Знак, который она уже видела в чайных листьях незадолго до приезда Мэдлин. – Гребень означает врага, – сказала она, и в ее тоне прозвучала тревога.

Мэдлин с любопытством подалась вперед.

– По-моему, твой круг знакомств слишком узок, чтобы у тебя имелся враг.

Она, разумеется, была права. У Фрэнсин было очень мало знакомых, и среди них вряд ли мог затесаться враг. Как и потенциальный возлюбленный. Но это не уменьшило беспокойства, холодящего ее кровь.

Она всмотрелась в проступивший в чайных листьях корабль и покачала головой. У нее не было намерения отправиться в какую-то поездку. Она никогда не бывала дальше Кендала, до которого двадцать миль. Пожалуй, единственный знак, имеющий отношение к ее будущему, – это закрытая книга. Ведь она действительно хочет кое-что расследовать – хочет узнать, что произошло в тот вечер, когда Бри и Монтгомери утонули в колодце. И ей необходимо выяснить, куда сбежал отец, чтобы отыскать сестер.

Фрэнсин и Мэдлин съели ранний ужин на кухне. За окнами неистовствовал ветер; скоро должна была начаться буря. За ужином они почти не разговаривали; Фрэнсин так и не смогла овладеть искусством вести праздную болтовню, а Мэдлин была слишком погружена в свои мысли. Но они обе думали об истории своей семьи, потому что о ней невозможно было не думать.

После ужина, когда посуда была вымыта, Фрэнсин направилась в маленькую гостиную; Мэдлин двинулась вслед за ней.

Обычно вечерами, когда она бывала одна, Фрэнсин читала или играла в карты с Бри. Но сейчас ей не хотелось читать, а Бри ясно дала понять, что не желает возвращаться в дом.

– Хочешь поиграть? – нехотя спросила она Мэдлин.

Мэдлин пожала плечами – ей так же не хотелось проводить время с Фрэнсин, как и Фрэнсин с ней.

Фрэнсин подошла к маленькому шкафчику, стоящему в углу, и достала из него потертую коробку с настольной игрой, «Монополией».

Обе женщины оживились, услышав, что к дому подъехала машина. Хлопнули двери, затем в вестибюле зазвучали тяжелые шаги.

В дверь заглянул Констейбл.

– Добрый вечер, дамы, – сказал он, похоже, немного удивившись облегчению, которое отобразилось на их лицах при виде него. Киф, как всегда неуклюжий, держался сзади. Констейбл увидел коробку с «Монополией», которую Фрэнсин прижимала к груди, словно щит. – А я-то гадал, как вы проводите время по вечерам, – заметил он, зайдя в комнату.

– Хотите поиграть? – спросила Мэдлин с обворожительной улыбкой и куда большим энтузиазмом, чем тот, который она выказывала несколько минут назад.

Брови Фрэнсин взлетели вверх. Только что на лице сестры была написана скука, и вот уже ей на смену пришли веселье и задор, как будто у Мэдлин было раздвоение личности. Фрэнсин изумленно покачала головой. Право же, в обществе мужчин Мэдлин становится совершенно несносной.

– Звучит заманчиво. – Констейбл схватил Кифа за руку и втащил его в комнату.

Фрэнсин достала из-за шкафчика раскладной столик, удивляясь тому, как она зла на сестру.

– Давайте это сделаю я, – сказал Констейбл и поставил столик в центре комнаты. И подмигнул Фрэнсин.

Она ответила ему хмурым взглядом. Никто никогда не подмигивал ей, и она не знала, как следует это толковать.

Они расселись и начали играть.

– Как вам нравится Озерный край? – спросила Мэдлин с придыханием, как будто сообщая какой-то глубоко личный секрет, отчего Фрэнсин сердито уставилась на доску.

– Тут на удивление интересно, – ответил Констейбл и начал раздавать игровые деньги. И заговорщицки улыбнулся Фрэнсин.

– Но вы же наверняка скучаете по Лондону. Разумеется, я очень рада повидать Фрэнни, но мне не хватает суеты большого города. Ведь здесь так тихо… – И Мэдлин хрипло рассмеялась, хотя для этого определенно не было никаких причин.

Фрэнсин насупилась еще больше. Никто так не смеется, если только он не курил всю свою жизнь, а насколько ей было известно, Мэдлин никогда не курила.