Её цветочки

– Мама? – позвала Виола, которая увлеченно кружилась на месте, глядя, как ее юбка раздувается колоколом вокруг нее, и совершенно позабыв о том, что ей надо нарвать на кладбище асфодели. – Мама, Рози по-прежнему крокус?

Рози с удивлением посмотрела на сестру.

– Я не крокус. Я роза, потому что меня зовут Рози.

Мама улыбнулась.

– Ты еще слишком маленькая, чтобы быть чем-то помимо крокуса.

– Я большая! Мне уже три года!

Мама склонила голову набок и задумчиво посмотрела на дочь.

– Что ж, возможно…

Все затаили дыхание, потому что, когда мама объявляла, какой ты цветок, это всегда был торжественный момент. Все девочки оставили свои занятия и повернулись к Рози. Казалось, даже дом в нетерпении подался к ним, чтобы тоже поучаствовать в этом ритуале.

Бри выдохнула воздух, когда Рози нарушила молчание, нервно хихикнув.

– Она должна быть дельфиниумом, – сказала Виола. – Это веселый цветок, а Рози всегда весела.

– Или у нее может быть такой же цветок, как и у меня, – предположила Агнес.

Бри ухмыльнулась, злорадно отметив про себя, что Агнес все так же избегает называть свой цветок вслух, потому что не может правильно произнести слово «хризантема». Пожалуй, Агнес надо бы быть чертополохом, потому что она колючая и подозрительная. Наверняка мама просто проявила чрезмерную снисходительность, когда объявила ее хризантемой, которая, как известно, символизирует честность и правдивость.

Мама пропустила предложение Агнес мимо ушей.

– Да, думаю, дельфиниум подойдет тебе как нельзя лучше, потому что ты всегда весела и у тебя большое сердце.

Рози улыбнулась, позволив Виоле обнять себя, затем тоже начала кружиться на месте, глядя, как ее юбка расходится вокруг нее, словно крутящийся зонт.

– Думаю, Он ушел, – шепнула Инжирка, обращаясь к Бри. – Мама всегда становится веселее, когда Его тут нет, – добавила она, выказав свойственное детям странное понимание сути отношений их родителей.

Бри опять взглянула на дом. Возможно, ей просто почудилось, будто кто-то следил за ней, когда она находилась в главной гостиной. Пожалуй, ей следовало бы испытать облегчение, но у нее все равно продолжало тревожно сосать под ложечкой.

Надо бы окончательно увериться в том, что Его тут нет.

– Мама? Где… – начала она, но тут Агнес спросила: – А какой цветок у Отца?

Этот простой вопрос разрушил чары ленивого солнечного света и благоухания цветов. Мама напряглась. Прошло долгое время, прежде чем она повернулась к Агнес с напряженным, замкнутым выражением лица.

– Asclepias tuberosa, – тихо проговорила мама, будто говоря сама с собой.

Бри, нахмурившись, посмотрела на Инжирку.

– Что это значит? – прошептала она, поскольку Инжирка знала названия и значения всех цветов.

– Ваточник, – шепнула она в ответ. И хмуро и серьезно посмотрела на маму. – Это значит: «оставь меня».

Бри кивнула, свирепо и угрюмо.

– Мне бы хотелось, чтобы Он нас оставил.

– Думаю, мама тоже этого хочет.

Выражение лица мамы осталось таким же напряженным, когда она повернулась к дочерям и заметила их нервозность.

– Продолжайте делать свою работу, цветочки мои, – сказала она, затем поспешила к Монти и взяла его на руки, поскольку он заревел. Мэдди тоже начала плакать и еще крепче вцепилась в ее юбку.

Но никто больше не думал о работе. Рози и Виола перестали кружиться и, видя, что мама занята Монти и Мэдди, устремились к Бри. Агнес тоже подбежала к Бри, затем остановилась, удивившись тому, что она стремится к сестре, а не к маме.

– Успокойтесь, – сказала мама. – Его тут нет, так что вам незачем волноваться. Лучше всего продолжать заниматься делами.

И мало-помалу они и правда успокоились, но их спокойствие было порождено всего лишь тем, что все они были вместе, и это дарило им ложное чувство безопасности.

Глава 9

– Вы все еще здесь? – удивилась Фрэнсин.

Констейбл сидел неподалеку на могильном камне. Она совсем забыла про него.