Её вишенка

И тут я подумала, что, возможно, именно поэтому некоторые браки и распадаются. Просто эти люди так и не почувствовали разницу. Они посмотрели на маленькое тощее растение, которое «как бы выросло», — а, возможно, это было даже маленькое деревце — и решили, что это оно и есть. Вполне возможно, что через несколько лет, оглянувшись назад на это неожиданное откровение, я решу, что была идиоткой, когда заявила, что мне все стало понятным. Но сейчас я готова была поставить на кон свою жизнь — я докопалась до сути. Я полюбила его. Я всем сердцем полюбила Уильяма Чемберсона. Со всеми его глупыми шутками. С его безумной клептоманией и вопиющими недостатками.

— Ты там что, разрабатываешь стратегию по достижению мирового господства? — его голос выдернул меня из размышлений.

— Не совсем, — хмыкнула я.

— Не могу припомнить, когда в последний раз я видел, чтобы ты так сосредоточено о чем-то думала. О, вспомнил! Когда попытался выяснить, какая из двух букв, «s» или «c», не произносится в слове «запах» (прим. в слове scent - «запах» в латинском языке не произносится «s», а в английском - «c»). А еще в тот раз, когда я пытался разобраться, каким образом ты избавляешься от мусора.

Я рассмеялась.

— Я просто задумалась о кое-каких девчачьих делах. Ты можешь не беспокоиться.

— А, так у тебя цикл? Надо отметить это в своем календаре. Но должен предупредить тебя, что настоящего мужчину не остановит какая-то капелька крови. Имей в виду, у тебя — настоящий мужчина.

Я сделала вид, что поперхнулась.

— И вовсе не цикл. Эй, — я резко остановилась и заглянула ему в глаза, — а если мне придется какое-то время пожить за городом, это не помешает нам встречаться?

— Я найду время и способ повидаться с тобой, даже если тебе придется жить в центре Земли или же на космической станции.

— Прекрати, я говорю серьезно.

— И я тоже. Мне всегда хотелось знать, что произойдет, если плюнуть в глубоком космосе в открытый иллюминатор. А также очень интересно, можно ли вплавь добраться до центра Земли?

Я покосилась на него.

— Если открыть в космосе иллюминатор... то это верная смерть. Вот что произойдет. И в центре Земли ты бы... ну, ты бы просто...

— Вот видишь! Ты не знаешь, — он скрестил на груди руки, словно одержал надо мной грандиозную победу. — Это мы занесем в наш список желаний.

— Что именно? Открыть иллюминатор, чтобы испытать ледяную смерть в космическом вакууме? Или поплыть в центр Земли, — где, я уверенна, полно расплавленной магмы — и поджариться заживо?

— И то, и другое. Но так и быть, отправим их в конец списка. Ведь тебе нравится быть миссис Пессимисткой.

* * *

— Хейли, — раздался за моей спиной мужской голос.

Я поежилась, как только узнала его. И, обернувшись, увидела запыхавшегося и немного растрепанного Натана.

— Я прочел записку на двери твоей пекарни и сразу же приехал сюда. Мне так жаль, что ты закрываешься.

— Натан…

— О, у меня отличная идея! — оборвал меня Уильям.

Обхватив меня за талию, он прижал меня к себе, наклонился и поцеловал.

Долго... И страстно.

У меня перехватило дыхание. Я никогда не была одной из тех безумных, кто мог открыто проявлять свои чувства на публике, привлекая внимание полицейских. Но учитывая данные обстоятельства, я не собиралась жаловаться. Когда Уильям, наконец, отстранился, я увидела стоявшего на том же месте Натана. Со сжатыми кулаками.

— Ну, что? Будем драться? — спросил его Уильям. — Но хочу предупредить тебя, что до сих пор никто не смог пустить мне кровь.

— Цитата из «Хищника», — прошептала я. — Очень мило.

Моя реакция на его слова была свидетельством того, как сильно я изменилась с тех пор, как встретила Уильяма. Я была совершенно спокойна. Я уже достаточно хорошо знала его, чтобы понять, что он обязательно сделает все возможное, чтобы не ввязаться в драку. Выяснять отношения кулаками было не в его стиле. Думаю, он бы смог отговорить напасть на него даже бешеного медведя. В какой-то мере я обрадовалась, что Натан пришел сюда, потому что впервые в жизни была готова подобрать правильные слова, чтобы покончить с его преследованиями раз и навсегда.

— Натан, — обратилась я к нему. — На протяжении многих лет я позволяла тебе быть моим эмоциональным багажом. Я зациклилась на том времени, что мы провели вместе. На том, что все это выглядело пустым времяпровождением, а, возможно, даже предательством себя. Если принять во внимание то, как все обернулось. Это так напугало меня, что я запретила себе рисковать и пробовать что-то новое. Ты стал «якорем вокруг моих лодыжек» (прим. отрывок песни Holly Williams «Keep The Change»), и я, к сожалению, позволила тебе быть им. И… ну, я думаю, что являюсь тем же и для тебя. Ты чувствуешь меня своей должницей, потому что мы так долго встречались. Словно у нас с тобой есть еще одна, последняя страница, которую нам надо дописать.