Её Высочество (СИ)

Конечно же, эта причина была от и до выдуманной. Марселина специально не просила помощи у Мадригалей. И не сказать, что она не была рада исцелению матери — учитывая, что народная медицина по какой-то причине была бессильна, — но ей уж точно не хотелось, чтобы все было… Так. Явно не благодаря Камило в их доме.

— Линита{?}[-ito/-ita — уменьшительные суффиксы в испанском языке], присоединишься? Мы как раз вспоминали, какими вы были маленькими. Как ты ходила в платье и с бумажной короной на голове. Подашь мне альбом, por favor{?}[пожалуйста (исп.)]? — женщина указала тростью на шкаф, в котором лежали детские альбомы Марселины.

— Не стоит, — та покачала головой. — «Наш гость» уже уходит, — она кивнула в сторону двери, и Камило послушно встал из-за стола.

Попрощавшись, он вышел на крыльцо и облокотился на деревянную колонну, подпиравшую козырек.

— Кажется, я ей нравлюсь, — ухмыльнулся Камило.

Марселина прикрыла за собой дверь и встала к нему лицом. Только тогда Камило увидел, как сильно нахмурились ее темные брови.

— Для тебя это все шутки, да? — Марселина в привычной манере скрестила руки на груди.

— Что? Я просто… — Камило бросился оправдывать себя, но Марселина не дала ему ни единого шанса.

— После всего, что ты сделал, тебе хватает наглости взять и прийти сюда? Даже когда меня нет дома?

— Я не знал, что тебя нет дома, mi reina, — Камило вскинул ладони в сдающемся жесте. — Твоя мама не пришла на праздник, и я подумал, что что-то случилось… Я хотел заодно извиниться, ну и принес арепы. Ты же знаешь, волшебный дар Джульетты…

Марселина вновь его перебила:

— Хватит. И никакая я тебе не «reina», — она со свистом втянула воздух ртом. — Может, мы и играли так в детстве, но детство давно прошло. Пора взрослеть.

Камило опустил руки. Почему-то вид рассерженной Марселины вовсе не вселял в него страх — напротив, ему хотелось расспросить ее о многом, например, о той фотографии, о том, почему в один день их дружба прекратилась и Марселина объявила войну всему его семейству, почему перестала быть той доброй Марселиной, в которую он безвозвратно влюбился еще ребенком.

Марселина покачала головой.

— Желаю, чтоб однажды ты почувствовал, каково это — рассчитывать только на себя, а не на какой-то там «волшебный дар». Adiós{?}[пока (исп.)].

Смерив его напоследок ледяным взглядом — Камило вздрогнул, будто его с ног до головы окатило водой, — Марселина вернулась в дом. Стоило замку в двери щелкнуть, как Камило шумно выдохнул и налег всей спиной на колонну. В ушах все еще звучали последние слова Марселины, они въедались в мозг и оставляли после себя горькое ощущение беспомощности. Как бы Камило ни старался и что бы он ни делал, это всегда было не то. Наверное, Марселина оказалась единственным человеком в Энканто, кому дары семьи Мадригаль приносили одни только неприятности.

Тот Самый День

Обрушение Каситы стало настоящей трагедией как для семейства Мадригаль, так и для всех жителей Энканто. Даже Марселина, при всем ее отношении к Мадригалям, не смогла остаться в стороне и направилась к некогда прекрасной волшебной вилле, в одночасье ставшей горсткой пыльных руин. Такого она не пожелала бы никому и никогда — даже заклятому врагу, — а потому вид опечаленных Мадригалей, со слезами на глазах смотревших на то, что осталось от Каситы, вызвал в ней такой прилив самоотверженности и сочувствия, что она без промедления согласилась искать пропавшую Мирабель даже в одиночку.

Никто не видел, как Мирабель ушла, а потому Марселина решила начать поиски с самой Каситы: вдруг она спряталась где-то в обломках, будучи не в силах смотреть родственникам в глаза? Пробираясь через обломки , Марселина заглядывала под каждую балку, под каждый фрагмент камня и опасалась, как бы не найти там чей-нибудь хладный труп. Перешагнув через очередную преграду, она вышла туда, где предположительно находилась кухня. Большая каменная печь, служившая ранее источником безупречного здоровья для всего Энканто и семьи Мадригаль в частности, — пожалуй, единственное, что уцелело после падения крыши. Но было еще кое-что, что завладело вниманием Марселины и чему она удивилась не меньше падения Каситы. Возле белоснежной печи, прижав колени к груди и спрятавшись за рукавами желтого пончо, сидел Камило. Его шоколадные кудри покрылись толстым слоем пыли.

Почему-то от этого зрелища у Марселины заболело глубоко в груди. Она, конечно, желала, чтобы Камило лишился магии, но… Марселина не думала, каким кошмаром это обернется для его семьи и что пострадает даже их дом… Что это вообще когда-нибудь случится.

Марселина прокашлялась, пытаясь привлечь к себе внимание Камило, но тот не отреагировал. Тогда она сделала несколько осторожных шагов к нему и встала напротив.

— Эй, — позвала Марселина, от волнения начав перебирать пальцами. — Ты как?

Камило тряхнул копной роскошных кудрей, очистил лицо от пыли и чуть выпрямился, спиной прислоняясь к печи. Он вытянул вперед ноги, однако на Марселину так и не посмотрел.