Её Высочество (СИ)

Марселина чувствовала себя максимально неловко. Несколько раз обвела взглядом окрестности, прикинула ущерб, нанесенный Касите, рассмотрела каждый камешек под ногами. Секунды растянулись в часы, и казалось, что она уже вечность стоит тут молча, как самая настоящая дура, будучи не в силах просто поддержать человека. Приободрить и утешить словами, что все будет хорошо. Но хорошо не будет, ведь так? Больше нет. Кровь отлила от лица и пальцев, в животе стянулся тугой узел. Губы, точно онемев, отказывались выпускать наружу звуки. Марселина чуть приоткрыла их, намереваясь вот-вот что-то сказать, как вдруг ее — к счастью! — опередил Камило, грустно вздохнув.

— Что ж, сбылась твоя мечта, — пожал плечами он. — Теперь мы все — такие же люди, как и ты.

Марселина до крови прикусила щеку изнутри. Она понимала, что ее вины в обрушении Каситы нет, но совесть все равно болезненно клевала ее в макушку, заставляя жалеть о каждом неосторожно оброненном слове.

До этого момента Марселина не понимала, что магия была для семьи Мадригаль всем. Всей их жизнью.

— Мне очень жаль, — выдавила она из себя спустя долгие минуты внутренних самоистязаний.

Сжав кулаки так, что костяшки побелели, Марселина сделала еще один шаг и опустилась на пыльную землю рядом с Камило. Ее пальцы случайно коснулись кончиков его пальцев, и Марселина убрала руку как ошпаренная.

— Что ты сейчас чувствуешь? — задала она самый банальный вопрос из всех, которые только можно было задать человеку, потерявшему дом и волшебный дар — то, что составляло всю его личность. Камило долго молчал, смотря в пустоту. — Эй, я не кусаюсь.

— Верится с трудом, — Камило издал слабый смешок. Марселина хотела закатить глаза, но вовремя себя остановила и лишь стыдливо поджала губы. — Страх? — неуверенно пожал плечами он, нарушив тишину. Марселину такой ответ удивил: она была готова к чему угодно, но только не к этому.

Она также надеялась, что Камило сам продолжит разговор, но тот вновь замолчал, вынудив ее задать очередной тупой вопрос:

— Почему?

Еще одна пауза, казавшаяся вечностью.

— Я не знаю… Все в нашей семье так относились к своим силам, как будто это было единственным, ради чего стоит жить. Abuela{?}[бабушка (исп.)] поднимала вокруг них такой кипишь, что я боялся думать о том, что будет, если однажды наши силы… Ну… — Камило замялся, нервно оттягивая края пончо. — Кто я без нее? Мой дар позволял мне не думать об этом. Я так привык быть к нему, что не знаю, какой я, я настоящий, и каким меня хотят видеть люди. Всегда ведь проще притвориться кем-то другим, чем быть самим собой.

Марселина внимательно его слушала, впитывая каждое слово и искренне сочувствуя чужой утрате. Она по своему опыту знала, как больно терять что-то, что ты всем сердцем любишь.

— И так обидно, когда единственное, что тебе казалось твоим — по-настоящему твоим, — от тебя ускользает, — добавил Камило многозначительно, и Марселина не поняла, что именно он имел в виду. — С этой силой я все только порчу. Кому, как не тебе, знать, — заключил он, выпуская из рук пончо и вскидывая голову к ночному небу, как будто там хранились ответы на все его вопросы.

Марселина отвернулась, подтянула колени к груди и обняла их руками. Глаза стали влажными от внезапно подступивших слез. Она никогда не видела Камило… Таким. Абсолютно разбитым. Сомневающимся. Потерянным. Сложилось ощущение, что так он себя чувствовал еще задолго до того, как Свеча потухла. А она и не замечала…

Неужели все это время Камило притворялся, что его жизнь безупречна? Неужели даже в его семье бывают взлеты и падения, о которых хочется поделиться с близким? Только вот у него были друзья и куча родственников. У Марселины же не было никого.

Щеки Марселины горели от стыда. Уткнувшись носом в сгиб локтя, она задержала дыхание, пытаясь скрыть от Камило рваные вздохи. Ей захотелось схватить его за руку и извиниться за все те проклятия, которые она произнесла в его адрес, но вряд ли это ему поможет. Да и не готова она к тому, чтобы вот так внезапно открыться ему с другой, слабой стороны.

— Камило Мадригаль, которого я знаю, он… Старается всегда и во всем видеть только хорошее, — начала Марселина, так и не решаясь посмотреть на Камило. Тот удивленно вскинул брови, впервые за долгие годы услышав, что она обращается к нему по имени. — Он пытается всех рассмешить и, вероятно, из-за этого кажется поверхностным… А может, так оно и есть, и возраст в его случае — это и вправду «всего лишь цифры», — пробубнила она, ногтями впиваясь в кожу на коленях.

Камило цокнул языком.

— Ты слишком категорична, — как ни странно, его голос не звучал обиженным.

— Не знала, что люди твоего возраста знают такие слова, — Марселина горделиво повела плечом.

— Да брось, откуда такой пунктик на взрослости? У нас разница всего два года, а не два столетия, — Камило несильно пихнул Марселину локтем в бок, отчего та вздрогнула и машинально отползла в сторону. — Но спасибо.

Марселина слабо улыбнулась. Затем, исподлобья взглянув на Камило, она подобрала остатки мужества и произнесла: