Её жизнь в искусстве: образование, карьера и семья художницы конца ХIХ – начала ХХ века

«Пока они были совсем маленькими, она старалась сделать их детство беззаботным, но стоило им немного подрасти, как она взялась за их воспитание с разумной строгостью. В доме был твердый распорядок дня, дети вставали рано, обтирались холодной водой. Хотя в то время “физкультура” была еще не в моде, мать пригласила студентку с курсов Лесгафта заниматься с дочерьми физическими упражнениями»[257].

Мать Варвары Бубновой растила дочь исключительно как художницу:

«Анна Николаевна по распространенному в то время представлению считала, что женщина может проявить свои способности только в области искусства, и старалась как можно раньше выявить у каждой из дочерей призвание»[258].

Отец же, будучи банковским служащим, беспокоился за будущее дочери и считал профессию художника «пятым сословием», подразумевая за ним грядущую необеспеченность и неустроенность жизни.

Творческое взросление Бубновой пришлось на период расцвета русского модерна. Юная художница вместе с матерью регулярно посещала выставки в Академии художеств и оставила живые воспоминания об увиденных в детстве картинах Левитана, Врубеля, Борисова-Мусатова, Мясоедова (в студии которого позже стала учиться).

В 1907 Бубнова поступила в Академию художеств. Вместе с ней учились такие художники, как Павел Филонов, Людмила Бурлюк[259] и Вольдемар Матвейс (или Вольдемар Матвей, известный также под псевдонимом Владимир Марков). Несмотря на то что в это время с Академией конкурировало множество новых частных школ (школа Званцевой, студии Ционглинского, Бернштейна в Петербурге, студия Юона в Москве), главным конкурентом петербургской Академии оставалось скорее Московское училище живописи, ваяния и зодчества, считавшееся среди учеников «либеральной академией». Ключевыми новаторскими мастерскими училища были мастерские Серова и Коровина.

В 1910 году однокурсник Бубновой Вольдемар Матвей уговорил художницу поехать с ним в Москву посмотреть частную коллекцию современной французской живописи, принадлежащую С. И. Щукину. Эта поездка перевернула ее сознание и полностью обновила визуальный язык ее творчества (как случалось тогда со многими). Вернувшись в Петербург, она приступила к работе совершенно по-новому:

«Натурщик стоял на фоне ярко-красной, туго натянутой материи, поэтому его обнаженное тело казалось лимонно-желтым, а железный шлем на голове – иссиня-черным. Я уже сделала на холсте красочный набросок, когда услышала за спиной веселый и будто насмешливый возглас: “Ага! Видели Матисса!” Это Ционглинский пробирался среди мольбертов в соседний класс и заметил мою ярь»[260].

Летом 1911 года, как и многие начинающие художники той эпохи, Бубнова с Матвеем совершили путешествие по центральной Италии, чтобы своими глазами увидеть шедевры из истории мирового искусства. Бубнова впоследствии часто говорила, что изучение истории искусства – главный ключ к пониманию живописи. Тогда же они с сестрами Ухановыми[261] и Матвеем зарисовывали все, что довелось увидеть, в небольшие походные этюдники: «Мы копировали краски фресок: их гармонию, их цветовые гаммы или же их контрастные сочетания»[262].

В 1912 году Бубнова приняла участие в выездной выставке первого объединения русского авангарда «Союз молодежи»[263]. В «Союз» она попадает благодаря Матвею – он наравне с организаторами выставок помогал собирать для них работы, ведя переписку с Михаилом Ларионовым, Владимиром Татлиным, Ильей Машковым. Свои же работы и Бубнова, и Матвей могли выставлять только под псевдонимами (Бубнова – Д. Варварова, Матвей – В. Марков), поскольку являлись студентами Академии. Публикации Матвея, написанные по материалам, собранным в европейских музеях, также выходили под псевдонимом «Владимир Марков», однако уже посмертно (Матвей скончался от болезни брюшной полости в 1914 году). Их издателем выступил Левкий Жевержеев, а редактором – Варвара Бубнова.