Её жизнь в искусстве: образование, карьера и семья художницы конца ХIХ – начала ХХ века

Именно в эту эпоху художники (и не только авангардные) начали теоретически осмыслять собственное искусство и современность с точки зрения техники, философии и формообразования и встраивать себя в исторический ряд предшественников. Кроме идеологических предпосылок, это было связано также с постоянно усложняющимися понятиями формы, на которые влияли как новые научные открытия в области физики, оптики или механики, так и увеличивающаяся скорость передачи информации (медиа)[468]. Эта рефлексивная, теоретическая деятельность, в частности, подводила к идее институционализации этих горизонтальных объединений.

После революции частично усилиями сверху, а частично силами самих же художников началось создание государственных учебных заведений и различных организаций художественной направленности, призывавших передовое искусство на службу новой республике. Институции эти изначально создавались как передовые и экспериментальные. В основе их программ было изучение и преподавание авангардного искусства.

Однако заметим, что даже в левом искусстве женщины-художницы часто приглашались коллегами-художниками на роль ассистенток, помощниц, распорядительниц различных административно-хозяйственных отделов. Например, художница Варвара Бубнова, окончив полный курс академии в 1914-м, выбрала карьеру в авангарде, при этом параллельно работая в ИНХУКе одновременно в качестве исследовательницы и на казначейско-секретарской должности. В случае Бубновой ее исследовательская и преподавательская деятельность не создавала внутреннего конфликта с художественной, а, напротив, дополняла и углубляла ее.

Обратной стороной вовлеченности художниц в преподавательскую деятельность стало отсутствие времени на работу в собственной мастерской: все силы уходили на учебно-методическую и общественную работу. На это в своих дневниковых записях 1920 годов, в частности, сетовала Надежда Удальцова.

Надежда Удальцова – пример нового типа художницы-авангардистки, охватившей все направления деятельности, характерные для этого времени: и преподавание, и теоретическо-исследовательскую практику, и собственно художество. В дневниковых записях Удальцовой мы впервые встречаем размышления, часто в радикальном ключе, о собственном заработке, продаже работ, заработках коллег по цеху, иногда во взаимоисключающих категориях. Эти размышления подсвечивают проблематику индивидуальной и институциональной оценки художественного труда.

После революции, во времена карточно-пайковой системы распределения провизии, именно гибкость в поиске источников дохода позволяла художницам прокормить себя и свою семью. Но, с другой стороны, это существенно занижало планку профессиональных ожиданий и зачастую лишало возможности выбора работы, вполне соответствующей компетенциям художниц. В этих обстоятельствах работа секретарями-помощницами, методистами и иллюстраторами в журналах и книгах могла считаться еще вполне приемлемой для творческой личности. Художнице Магде Нахман, например, пришлось работать конторской служащей на лесозаготовках, что, разумеется, означало одно – перерыв в творчестве.

Художница Вера Ермолаева своей биографией иллюстрирует трагическое завершение авангардного проекта. Будучи вовлеченной во все ведущие авангардные институции, создавая собственные независимые объединения и группы, работая в музейной, в образовательной и художественной сферах, Ермолаева собирала вокруг себя круг талантливых последователей, друзей, коллег и учеников, болезненно переживала возвращение неоконсервативных тенденций в искусстве (формирование соцреалистического канона). Детская иллюстрация стала для нее убежищем, одним из немногих легальных способов воплощения собственных пластическо-реалистических методов. Арест и расстрел Ермолаевой в 1937 году, к сожалению, продолжил истории репрессий против авангардистов. Уцелеть в этой время удалось немногим. Чаще всего тем, кто оказался в эмиграции, как Марианна Верёвкина или Магда Нахман. Или тем, кто добровольно отправился в эмиграцию внутреннюю – как Герта Неменова.

Марианна Верёвкина – художница старшего поколения, ее юность пришлась на 70–80 годы XIX столетия, она застала расцвет круга Поленовых, работу мастерской Репина в академии и выставки Товарищества передвижных художественных выставок и «Мира искусства». Мы можем сказать, что ее художественное становление начиналось еще в эпоху до равного доступа мужчин и женщин к художественному образованию, что не помешало ее становлению и профессиональной деятельности в авангардной парадигме: творчество Верёвкиной отличал авторский индивидуализм, она активно участвовала в объединениях, теоретизировала о методах, задачах и способах нового выражения в искусстве, а также о его философской концепции. Кроме этого, занималась антрепренерской, менторской деятельностью для продвижения творчества своего партнера, изобрела собственный художественный язык.