Екатерина II

Раз Екатерине пришел в голову вопрос: может ли человек действительно великий прожить без большого запаса веселья и добродушия? Ей казалось, что это невозможно.

Палач Екатерины II

Однако эта блестящая картина имела и свою изнанку. На крайний случай у Екатерины имелся и свой личный палач – Степан Иванович Шешковский. Его называли самым опасным человеком из окружения Екатерины.

Сын полицмейстера Коломны, он приехал в Москву во второй половине тридцатых годов и поступил в греко-латинскую школу; примерно через год школа сгорела. И на этом окончилось его образование. С 1738 года Шешковский находился «при делах в тайной канцелярии».

Петр III Тайную канцелярию ликвидировал, а Екатерина заменила ее Тайной Экспедицией при Сенате. Шешковский поступил туда на службу.

Екатерина считала, что Шешковский «особливый дар имеет с простыми людьми и всегда весьма удачно разбирал и до точности доводил трудные разбирательства». Он создал целую систему допроса с пристрастием, о которой шли леденящие душу сплетни. Говорили, что даже великосветские дамы за свои длинные языки пробовали кнут из рук Шешковского. Рассказывали, что он лично сечет подозреваемых в комнате, уставленной иконами, а во время стонов и раздирающих душу криков читает акафист. Потемкин, встречаясь с Шешковским, обыкновенно говаривал ему: «Что, Степан Иванович, каково кнутобойничаешь?» На что Шешковский отвечал всегда с низким поклоном: «Помаленьку, Ваша Светлость!»

Насколько эти слухи правдивы трудно сказать. Достоверных сведений об этом до сих пор не найдено, а императрица много раз высказывалась не только против аморальности пыток, но и об их бесполезности.

Лесть и критика

В первом номере «Собеседника любителей русского слова» была напечатана ода «Фелица» Гавриила Романовича Державина – поэта, государственного деятеля, сенатора, академика. Поэт прославлял добродетели некой киргиз-кайсацкой царевны, в образе которой легко угадывалась сама Екатерина II:

Фелицы слава – слава бога,
Который брани усмирил;
Который сира и убога
Покрыл, одел и накормил;
Который оком лучезарным
Шутам, труса́м, неблагодарным
И праведным свой свет дарит;
Равно всех смертных просвещает,
Больных покоит, исцеляет,
Добро лишь для добра творит.

«Премудра наших дней богиня! Тишайша матерь, героиня!», – называл императрицу Гавриил Романович.

Вторил Державину и Ипполит Богданович, воспевавший «Екатерины век златой». Этот поэт вошел в историю литературы как автор знаменитой «Душеньки» – вольного переложения древнегреческого мифа о Психее.

«Счастливую судьбу» Екатерины пел Александр Петрович Сумароков, превозносивший военные победы России. «Минервой росского народа» называл ее Михайло Васильевич Ломоносов.

По нынешним меркам их строки выглядят безудержной и беспардонной лестью, но в XVIII веке подобное было в обычае. К зрелому возрасту Екатерина привыкла к лести и даже полюбила ее. В 1780 году английский посланник Гаррис, готовясь к важному свиданию с императрицей, решил посоветоваться прежде с фаворитом Потемкиным. «Могу вам дать только один совет, – ответил фаворит, – польстите ей. Это единственное средство добиться от нее чего бы то ни было, но этим от нее можно добиться всего… Не старайтесь убедить ее разумными доводами: она не станет вас слушать. Обратитесь непосредственно к ее чувству и страстям. Не предлагайте ей ни сокровищ Англии, ни ее флота: ей этого не нужно. Ей нужны только похвалы и комплименты. Дайте ей то, чего она требует, а она вам предоставит взамен все военные силы своего государства».

А были ли критики? Еще какие! Князь Михаил Михайлович Щербатов, чья родословная восходила к самому легендарному Рюрику, примерно в 1787 году, уйдя в отставку якобы по болезни, написал труд «О повреждении нравов в России», в котором жестоко критиковал Екатерину, имевшую, по его мнению, «фальшивое сердце». Так аукнулась правительнице привычка не показывать своих истинных чувств. «Она славолюбива и пышна, то любит лесть и подобострастие», – негодовал он. Упрекая придворных: «Построит ли кто дом, на данные от нее отчасти деньги, или на наворованные, зовет ея на новоселье, где на люменации пишет: «Твоя от твоих тебе приносимая»; или подписывает на доме: «Щедротами великия Екатерины», забывая приполнить, но разорением России; или, давая праздники ей, делают сады, нечаенные представлении, декорации, везде лесть и подобострастия изъявляющия». К сожалению, в этом обвинении много правды.