Екатерина Великая

Императрица, поблагодарив Иоганну за ее слова, обратила внимательный и одобрительный взгляд на Софию. Она поцеловала ее, а затем повела обеих в свою спальню (это было не настолько личное помещение, как представляется теперь — дела часто совершались в спальнях). Там стояли кресла, но ни одна из дам не села. Иоганна говорит, что из-за необычайной оживленности разговора никто не вспомнил о креслах, а София напоминает, что раз не села императрица, никто другой сесть не мог. Во время разговора Елизавета на несколько минут покинула комнату. София решила, что она вышла отдать какие-то распоряжения, но Иоганна предпочла считать, что причина была романтической: «Впоследствии я поняла, что разглядев близко мое лицо, она заметила, насколько похожа я на своего брата, и не смогла сдержать слез; именно поэтому она и вышла»^{27}.

Примерно через полчаса императрица решила, что Иоганна с Софией, должно быть, устали с дороги, и отпустила их. Этим вечером она не ужинала с ними, как и в последующие дни, так как был Великий пост, и набожная Елизавета воздерживалась от мяса, которое подали гостям. Однако великий князь был освобожден от соблюдения постов. Он часто делил стол с княгинями — или в их апартаментах, или в собственных. На первом ужине София сидела слева от великого князя, а граф Миних, гоф-интендант императрицы, с другой стороны от нее. Ее поразил тот факт, что он имел привычку очень медленно говорить с закрытыми глазами. Она запомнила, что у великого князя Петра длинное бледное лицо, прямой нос, твердый подбородок, довольно маленький для его возраста, и огромное количество нервной энергии. Во время ужина императрица незамеченной подошла к дверям, чтобы проверить первое впечатление, сложившееся у нее о гостях.

На следующий день императрица и великий князь прислали через гофмейстеров свои комплименты новоприбывшим. Как только дамы оделись, им были представлены лица, назначенные в их свиту. Сюда относились два камергера и два гофмейстера, четыре пажа и «не знаю сколько прочих — в общем, очень многочисленный двор»^{28}. Им были представлены также и другие знатные персоны, а затем, около одиннадцати часов утра, прибыл князь Гессен-Гомбургский с приглашением присоединиться к императрице в ее апартаментах. «Этот день, — записала Иоганна, — был праздничным для великого князя. В передних толпилось множество людей, так что едва можно было протиснуться. На мне была тяжелая одежда, я устала с дороги, поэтому ко времени, когда я пробилась к Ее величеству, ноги подо мной подгибались»^{29}. По этому случаю императрица наградила обеих, и Иоганну, и Софию, орденом Святой Екатерины. После того, как ленты и звезды оказались на местах, все они отправились навестить великого князя. Императрица, чью голову, шею и грудь украшали драгоценности и которая была одета в коричневое платье, расшитое серебром, вскоре покинула их, чтобы идти в церковь.

Княгини быстро освоились с придворной рутиной, ведя сравнительно тихую жизнь, так как был Великий пост: одевались к обеду в середине дня и встречались с различными придворными за вечерним кофе. Остаток послеполуденного времени проводился в одиночестве, а вечерами они посещали апартаменты великого князя Петра или он приходил к ним (в обоих случаях его сопровождали гофмейстерины и гофмейстеры). У императрицы много времени занимали молитвы. Елизавета была необычайно религиозной и во многом даже суеверной женщиной.