Екатерина Великая

«Вы ведь понимаете, что так рано тут не женятся. Но это не для настоящего времени — скорее, заготовка на будущее, чтобы они привыкли к нам и приняли наш образ жизни и наши обычаи. Что касается нашего мужчины, он и не думает об этом. Он остается невинным в сердце — это я играю для него дьявольскую игру, ибо веду его к искушению»^{1040}.

Принцесс поселили в старых покоях Потемкина в доме Шепилова. Позднее принцесса Луиза подробно рассказала своей подруге, графине Головиной, детали своего прибытия и первых знакомств в Петербурге:

«[Императрица] была с графом Зубовым, тогда еще просто месье Платоном Зубовым, и графиней Браницкой, племянницей князя Потемкина. Она сказала, что рада знакомству со мной, и я передала ей послание, которым моя мать передоверяла меня ей…

Второй день после приезда был целиком посвящен созданию причесок по придворной моде и облачению в русские платья, потому что вечером нас должны были представить великому князю и великой княгине. Впервые в жизни я надела нижнюю юбку на обруче и напудрила волосы. В шесть или семь вечера нас доставили в резиденцию великого князя, который принял нас очень любезно, в то время как великая княгиня ошеломила меня своими заботами и расспросами о матери, о нашей семье и не тоскую ли я, покинув их. Ее манеры завоевали мою привязанность, и не моя вина, если преданность не переросла в настоящую дочернюю любовь.

Мы сели, и великий князь послал за молодыми великими князьями и великими княгинями. Я и сейчас вижу, как они входят. Я рассматривала великого князя Александра столько, сколько позволяли хорошие манеры, и нашла его очень милым, но не таким красавцем, как мне описали. Он не подошел ко мне, лишь кинул очень враждебный взгляд. После ухода великих князя и княгини мы пошли навестить императрицу, которая сидела за игрой в бостон в Бриллиантовой комнате. Нас подвели к круглому столику; графиня Шувалова, дежурные фрейлины и дежурные камер-юнкеры стояли возле нас с сестрой. Два молодых великих князя пришли чуть позже. Великий князь Александр провел весь вечер, ни сказав мне ни слова и не приблизившись ко мне, даже избегая меня взглядом. Но постепенно он стал более воспитанным по отношению ко мне. Дневные игры в Эрмитаже в очень тесной компании, вечера за круглым столом в Бриллиантовой комнате, где мы играли в секретаря или рассматривали гравюры, весьма неспешно смягчали его отношение ко мне»^{1041}.