Екатерина Великая

Ее заметки начинаются с вопроса о том, как основать в России школу для юных дам по типу Сен-Сира, знаменитого заведения, основанного во Франции мадам де Ментенон (вторая, морганатическая жена Людовика XIV). Она выразила надежду и веру, что хотя поначалу придется принять помощь французских учителей, через несколько лет «мы сможем разработать достаточное количество своих национальных предметов, чтобы готовить учителей дома»^{251}. Продолжает она рассмотрением различных вопросов, от сугубо практических — как прекратить чиновничьи задержки выплат главам церковных приходов в надежде получить взятку, как не растерять военное искусство во время длительного периода мира — до высокопарных пожеланий, обращенных лично к себе:

«Власть без веры народа ничто для того, кто хочет быть любимым и пользоваться доброй славой; ее легко завоевать: возьмите все хорошее и справедливое в нации, то, от чего она никогда не отходила, за правило своего поведения, за свой статус. У вас не должно быть других интересов. Если ваша душа благородна, тогда это ее цель»^{252}.

Она обращалась — кратко — к тяжелому вопросу крепостничества, заявляя: «Это против христианства и справедливости — делать рабов из людей (которые родились свободными)», но продолжает реалистически, записав, что освобождение крепостных «не станет способом заставить упрямых, предубежденных землевладельцев полюбить себя»^{253}. Предлагаемое ею решение — это постепенное личное освобождение, для чего раз в несколько лет небольшой участок земли переходит из рук в руки; то есть происходит отъединение земледельца от земли, остающейся в собственности помещика. Ее оптимистический проект заключался в том, что «свободные люди» сформируются за сто лет. (Случайность, конечно — но ее правнук Александр II действительно освободил крепостных именно через сто лет.)

Еще одна проблема, которая беспокоила ее, — чрезвычайно высокая смертность среди детей русских крестьян. Она рассматривает некое практическое решение — «грамотные доктора, образованные выше среднего уровня», должны ввести «некоторое общее правило», которое затем будет выполняться на благо всей страны, «потому что мне доказали, что основной причиной этого несчастья является недостаточная забота о малышах; они бегают голышом, лишь в одной сорочке, по снегу и льду. Один выживший оказывается крепким, но девятнадцать умирает — и какая же это потеря для государства!»^{254}. Екатерина также критикует Москву. Нелюбовь к старой столице и желание переделать ее — одна из постоянных забот. И опять она старается найти практическое решение:

«Большинство наших производств находится в Москве — наверное, самом неподходящем месте России, где бессчетное число рабочих становится распущенным, шелковые товары не могут быть высокого качества, вода грязная — особенно весной, в лучшее время года для окрашивания шелков. Долгая зима влияет на расцветки: они или блеклые, или грубые. С другой стороны, сотни мелких городков превращаются в руины. Почему бы не перенести фабрики в выбранные согласно требованиям производства и качеству воды провинции? Рабочие там трудятся упорнее, и городки расцветут»^{255}.

Потом она дает себе здравый совет о введении новых законов (к которому не мешало бы прислушаться ее мужу). Единственный способ выяснить, будет ли закон работать, говорит она, это устроить предварительное обсуждение и выяснить, что говорят люди. По ее предположению, спустив людям что-то неожиданное, можно не получить желаемого результата.