Екатерина Великая

Отец принца Христиана Августа, умерший в 1704 году, был принцем Иоганном Людвигом Ангальт-Цербстским, сыном принца Иоганна Ангальт-Цербстского и принцессы Софии Августы Голштин-Готторпской. Материнская линия семьи Софии Фредерики была более благородной, достаточно близко связанной с обитателями трона: один из прадедов Иоганны был королем Фридрихом III Датским. Отцом ее был Христиан Август, герцог Голштин-Готторпский, который также был епископом в Любеке до самой смерти в 1726 году. (Титул «епископ Любека» был наследным; епископство оставалось во владении дома Голштин-Готторпов до секуляризации в 1803 г.[6]) Его родителями были герцог Голштин-Готторпский и Фредерика Амалия Ольденбургская, принцесса Дании. Матерью Иоганны была Альбертина, маркграфиня Баден-Дюрлахская, дочь Фридриха VII Магнуса, маркграфа Баден-Дюрлахского, и принцессы Августы Марии Голштин-Готторпской; она вышла замуж за Христиана Августа в 1704 году. Альбертина единственная из бабушек и дедушек Софии Фредерики была жива, когда та родилась.

Любую девочку, родившуюся в этом «феодальном муравейнике», ожидала жестокая конкуренция при поисках хорошей партии, дабы посредством брака приподнять свою семью на следующую ступень неофициальной иерархии. София всегда чувствовала, что ее родители хотели иметь первенцем мальчика, однако отец все-таки был рад ее приходу в этот мир. На всю жизнь она сохранила глубокое уважение к принцу Христиану Августу, считая его образцом прямоты, честности и эрудиции.

Одним из кузенов Христиана Августа был принц Леопольд Ангальт-Дессау (известный как Д ессауский Старик), который имел репутацию чрезвычайно храброго солдата. Он помог стороннику строгой военной дисциплины королю Фридриху Вильгельму изобрести 54 движения прусской муштры, включая церемониальный шаг с прямой ногой, который стал известен как «гусиный шаг». Принц Леопольд был самым доверенным генералом короля Фридриха — да и Христиана Августа, который также отлично послужил прусской армии, король уважал не меньше. Когда родилась София Фредерика, отец ее был комендантом Штеттина, куда король Фридрих назначил его командовать гарнизоном в 1727 году — сразу после свадьбы. Он был серьезным и чистым человеком, истинным лютеранином, который предпочитал компанию книг общественным сборищам.

Его молодая жена Иоганна — с орлиным носом, изогнутыми бровями и белокурыми вьющимися волосами — имела совсем другой характер. Она была воспитана при Брауншвейгском дворе крестной матерью и тетей Елизаветой Софией Марией, герцогиней Брауншвейг-Люнебергской, которой герцог Голштин-Готторпский с радостью отдал одну из семи своих дочерей. Иоганна воспитывалась так же, как и собственная дочь герцогини Брауншвейг-Люнебергской, и именно герцогиня организовала ее замужество в возрасте пятнадцати лет и обеспечила ей приданое. Было бы анахронизмом делать какой-либо психологический вывод из того факта, что в 1727 году юная Иоганна вышла замуж за человека достаточно взрослого, чтобы быть ей отцом, который имел те же христианские имена, что и ее отец, умерший в предыдущем году. Тем не менее правильным было бы признать, что между плохо подходящими друг другу родителями Софии все-таки существовал некоторый род отношений «отец-дочь».

Иоганна находила свое существование с рассудительным мужем среднего возраста в туманном, сером городе Штеттин в устье реки Одер слишком отличным от той живой атмосферы, к которой она привыкла при брауншвейгском дворе. В Штеттине комендант с семьей жил в герцогском замке, стоящем на центральной площади (ныне известном как замок Померанских принцев), гранитном строении XVI века. Город мог предложить мало возможностей молодой женщине, жаждущей активной общественной жизни. Ничего не изменило и рождение первенца: ребенок не принес Иоганне особой радости. Ее отношение к Софии всегда было противоречивым. Роды были трудными, и похоже, Иоганна считала, что награда за перенесенные ею испытания недостаточна. Что же касается дочери — она чуть не умерла в процессе, и ей потребовалось девятнадцать недель, чтобы поправиться.

Ребенком София, которая имела очень белую кожу, светлые волосы и голубые глаза, была отдана кормилице и помещена под постоянное наблюдение «вдовы — некоей герр фон Гогендорф»^{6}, которая стала вести себя как подруга Иоганны. Фрау фон Гогендорф недолго продержалась на своей должности, не наладив отношений ни с ребенком, ни с его матерью. Девочку оставляли кричать, в результате чего малышка привыкла игнорировать любое замечание, если его не повторяли несколько раз и очень громким голосом. Однако от начинающейся бесконтрольности Софию спасло появление сестер Кардель из семьи беженцев-гугенотов. Старшая сестра, Магделина, которая ухаживала за ребенком почти до четырех лет, не преуспела в завоевании любви малышки, но ее преемница, младшая сестра, Элизабет, которую обычно звали Бабет, смогла завоевать симпатии девочки и надолго сохранилась в ее памяти среди людей, которые, по ее мнению, хорошо на нее повлияли.