Екатерина Великая. Греческий прожект

– Боже мой, – восхитилась Екатерина, – откуда могли взяться такие неподъемные камни! И стоят токмо вертикально!

– Государыня, Екатерина Алексеевна, сии камни называются менгирами, и никто не знает, откуда они взялись, – ответствовал убеленный сединой профессор, Карл Иванович Габлиц.

Протасова поднял глаза к небу:

– Едино Бог, вестимо, об том знает, Ваше Величество.

– Да-а-а-а. Бывает, что и ничего не бывает… А тут – вот что бывает, – глубокомысленно молвил Безбородко.

– Бывает, что и курица петухом поет, – с усмешкой подхватила Протасова. – Бывает, и медведь летает. Токмо не в гору, а под гору.

– Сии камни можливо отнести как к очевидному, однако весьма невероятному явлению, – заметил князь Потемкин.

– Невероятно… Менгиры…. Странное название, – с недоумением, оглядывая камни, всё удивлялась императрица.

– Сии Менгиры, государыня, – принялся объяснять князь, – старые, вернее, древние. Слыхивал, сказывают, что они здесь появились еще до рождения Христа.

Гости еще долго обходили каждый менгир и обсуждали их размеры, вес и древность. После сей экскурсии каждый был около часу предоставлен сам себе. Недалеко отсюда получили земли принц де Линь и принц Нассау-Зиген. Оторвавшись на некоторое время от свиты, они ездили посмотреть на свои новые, пожалованные императрицей, именья.

Граф Сегюр, не теряя времени, прогуливаясь, вдруг столкнулся с проявлением крепостничества самым неожиданным образом. Навстречу ему попалась женщина, поразительно похожая на его жену. Потемкин, узнав об том, захотев сделать ему приятную услугу, предложил ту женщину в подарок. Де Сегюр был бы и рад принять его, но он благоразумно отказался под тем предлогом, что такого рода подношение может показаться не-приемлимым его жене. Между тем, сие предложение явно шокировало его, понеже оное не могло не шокировать подлинного европейца.

Записки императрицы:

Завтрева направляемся в Балаклаву, князь Григорий обещает показать греческий батальон женщин из именитых греческих семей.

* * *

Насмотревшись на древние камни, императорский поезд направился к Балаклаве, заселенный, в основном, греками. Князь Потемкин еще год назад неоднократно хвастал, что тамошние мужчины и даже женщины отличаются храбростью в борьбе против турок, и тамо существует Балаклавский греческий батальон.

Тогда еще, Екатерина всякий раз недоверчиво подтрунивала над хвастливыми заявлениями Светлейшего:

– Отчего ж, князь, вам не доказать мне восхваляемую храбрость гречанок, – спросила как-то Екатерина, для которой греки и их борьба за освобождение Греции от Османов были животрепещущим вопросом.

Потемкин, заломивший на мгновенье бровь, понеже задача была поставлена с весьма неожиданной стороны, тут же решительно ответил:

– Не сумневайтесь, Ваше Величество! Будет у вас возможность убедиться в оном, когда приедете в Крым.

Сразу после сего разговора, не мешкая, Светлейший дал предписание командиру Балаклавского полка премьер-майору Чапони укомплектовать амазонскую роту из благородных жен и дочерей токмо из балаклавских гречанок.

Теперь, подъезжая к Балаклаве, Потемкин напомнил императрице:

– Вас поджидает амазонская рота, государыня-матушка. Как я и обещал, она составлена из особ греческого народа.

– Амазонки? – недоверчиво переспросила Екатерина. – Ужо вы, полагаю, Светлейший князь, постарались! По оной части вы горазды…

Князь продолжал со всей сериозностью:

– Оные особы весьма благородны и храбры, государыня. Они обучены стрельбе, фехтованию, умению держаться в седле. Каждой выдали по ружью с тремя патронами, пороху для салюта при вашем появлении.

Екатерина воскликнула:

– Не надобно салюта, прошу вас, милостивый князь. Я уж и так многократно оглушена. Да и не безопасно оное предприятие с женской стрельбой.

Князь несколько разочарованно пожал плечом.

– Как изволите пожелать, государыня-матушка!