Александр Безбородко почти не бывал на докладах императрицы, понеже Александр Мамонов, недавно получивший титул графа, третировал его не по-божески. Особливо он усилил свою враждебность, после поездки на юг, когда в июле государыня пожаловала своему советнику дом, ранее принадлежавший покойному канцлеру – Бестужеву-Рюмину. Теперь ежедневные доклады императрице учинял Мамонов и так оттер Безбородко, что тот старался бывать у императрицы токмо тогда, когда Мамонов отсутствовал. Мягкий, не воинственный Безбородко однажды не рассчитал и появился с докладом, когда фаворит императрице уже делал доклад. Растерявшийся Безбородко потерял дар речи. Он так редко стал бывать у императрицы, что она сердилась его отсутствию. Однажды, кто-то доложил ей, что он на своей даче празднует день рождения. Она послала в его канцелярию, дабы по приезде он скорее пришел, понеже «до него всякий час дело есть». На сей раз, узнав, что Мамонов отсутствует, Александр Андреевич, посреди прочего, доложил императрице, что после продолжительной болезни, умерла графиня Марья Андреевна Румнянцева, мать героя предыдущих войн – Петра Александровича Румянцева. До своей смерти, она успела похоронить своих двоих дочерей – Елену Александровну Леонтьеву, жившую с ней и Прасковью Александровну Брюс, бывшую долгие годы подругой императрицы. Обе сестры были погребены в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры. Он подал императрице листок:
– Здесь строки о Румянцевой из оды Гаврилы Державина, Ваше Величество.
Екатерина отстранив листок, попросила:
– Прочитайте Александр Васильевич вслух, я без окуляров.
Храповицкий хрипловато прочел:
Пока он читал, в голове Екатерины проносились эпизоды из собственной жизни. Боже мой! Какие вехи ее, Екатерининой жизни, отмечены присутствием сей женщины! Она вспомнила молодые годы, когда Румянцева токмо и делала, что мучила ее. Вспомнила поездку с ней в поезде императрицы Елизаветы в Киев, после коей, гофмейстерина Румянцева, наговорив императрице Елизавете Петровне невесть что, выжила ее бедную мать, принцессу Иоганну Голштинскую, из России!
Любительница карточной игры, Румянцева, проигрывалась, бывало, так, что просила помощь и у императрицы Елизаветы, не стеснялась, в последние годы, обращаться и к ней, Екатерине, которая вернула ее в гофмейстерины в Малый двор Великого князя Павла Петровича, в качестве награды ее сыну, после героических побед на недавней войне с турками. Сын ее, граф Петр Александрович Румянцев, герой России, сказывают, нежно любил свою мать. Пожалуй, окроме нее, он никого более не любил, понеже родив с женой троих сыновей, он ни с ней, ни с детьми не желал встречаться.
Успешно ухаживая за дамами, особливо, за красавицей княгиней Екатериной Долгоруковой, урожденной Барятинской, Главнокомандующий не забывал упражняться своими прямыми обязанностями. Размышляя о взятии осажденного Очакова, он замыслил взять его с наименьшими потерями, и чаял сохранить офицерский состав для будущих компаний. Суворов же об оном не думал, его целью было взять Очаков во что бы то ни стало. Нет, мыслил Потемкин, не быть по Суворову, а быть по его плану и баста!
Потемкин мял в руке записку от Долгоруковой. Не сможет сегодня он увидеться с ней, с лишком много у него накопилось дел. А тут еще из перехваченного письма де Линя к графу Кобенцелю выяснилось, что союзникам не нравится его план ведения войны. Легко им рассуждать! Что они особливого навоевали? Вступив в войну, цесарцы направили свои главные силы на взятие Белграда и соседственные крепости. Корпус принца Кобурга действовал в Валахии и Молдавии, занял Яссы, захватил господаря Александра Ипсиланти. И всё! Де Линь, и Кобенцель желали, дабы войска Румянцева продвинулись в Молдавию и взаимодействовали с принцем Кобургом. Что ж, он уж отправил соответствующее письмо к все еще больному Румянцеву, знать, как выздоровеет, так и направит свои войска в Молдавию.