Екатерина Великая. Портрет женщины

Екатерина должна была пребывать на седьмом небе от счастья, однако что-то в поведении Сергея Салтыкова изменилось. Осенью, когда двор вернулся в Зимний дворец, он впал в состояние беспокойства, все время подчеркивая, что они должны быть осторожны, и объясняя это тем, что если она хоть немного задумается, то поймет причину его тревоги и осмотрительности поведения.

Екатерина и Петр покинули Санкт-Петербург в декабре 1752 года, чтобы сопровождать императрицу и ее двор во время путешествия в Москву. В то время Екатерина почувствовала первые признаки беременности. Сани ехали днем и ночью и во время последней остановки для смены лошадей у Екатерины неожиданно начались сильные схватки и кровотечение. У нее произошел выкидыш. Вскоре после этого Сергей Салтыков приехал в Москву, но по-прежнему держался отстраненно. Тем не менее он повторял, что его поведение продиктовано лишь осмотрительностью и желанием не вызывать подозрений. Она все еще верила ему. «Когда я видела его и заговаривала с ним, – вспоминала она, – от моих тревог не оставалось и следа».

Успокоившись и желая сделать возлюбленному приятное, Екатерина согласилась выполнить меркантильную просьбу Салтыкова. Он попросил обратиться к канцлеру Бестужеву, чтобы тот поспособствовал его карьере. Екатерине было непросто согласиться на это. Все эти семь лет она считала канцлера своим самым влиятельным врагом в России. Ей приходилось терпеть провокации и унижения с его стороны, именно он настоял на изгнании ее матери, назначил Чоглоковых для слежки за ней, запретил ей писать и получать личные письма. Публично Екатерина никогда не выражала своего протеста, она старалась не сближаться с какими-либо группами при дворе и считала, что ее собственное шаткое положение диктовало ей необходимость дружить со всеми сторонами. Казалось, ей были неинтересны политические интриги. Главным для нее оставалось уничтожать все признаки ее прусского происхождения и с энтузиазмом принимать все русское. Теперь, под влиянием человека, от которого она забеременела, и опасаясь потерять его, она отбросила все эти мысли и сделала все, о чем он просил.

Прежде всего она отправила графу Бестужеву «несколько слов, которые позволили бы ему поверить, что я была уже не так враждебно к нему настроена, как прежде». Реакция канцлера удивила Екатерину. Он был польщен обращением великой княгини и заявил, что готов оказать ей любую услугу. Бестужев попросил ее указать безопасный источник связи, через который они могли бы общаться. Услышав эту новость, Салтыков, сгорая от нетерпения, решил немедленно посетить канцлера под предлогом дружеского визита. Старик принял его тепло, отвел в сторону и заговорил о внутренних делах двора, особо подчеркивая глупость Чоглоковых. «Я знаю, что хотя вы очень к ним близки, но судите о них так же, как я, поскольку вы неглупый молодой человек», – сказал Бестужев. Затем он обратился к Екатерине: «В благодарность за благоволение, которое великой княгине угодно было мне оказать, я отплачу ей маленькой услугой, за которую она будет, я думаю, признательна мне; я сделаю Владиславову кроткой, как овечка, и она будет делать из нее что угодно. Она увидит, что я не такой бука, каким меня изображали в ее глазах». В одно мгновение Екатерина изменила к себе отношение врага, которого боялась многие годы. Этот влиятельный человек теперь предлагал поддержку ей, а также Салтыкову. «Он дал лично ему [Салтыкову] несколько советов, столь же умных, сколь и полезных, – говорила она. – Это очень сблизило его с нами, хотя ни одна живая душа и не знала об этом».