Екатерина Великая. Владычица Тавриды

– Как не знаю! Все об том говорили. Да и своими глазами видел!

– Ты и это знаешь!

– Убрал мусор он действительно гениально: в один день разрешил горожанам прийти и забрать то, что им приглянется. Так даже до щебня и мусора нашлись охотники.

– Гениально! Уважаю таковых людей! – говорила Екатерина, не сводя глаз с Григория.

– Ну, как твоя головная боль? – заботливо испросил Григорий Александрович, – помогая ей выйти из кареты.

– Свежий воздух лечит, но самое лучшее лекарство – твое присутствие около моего боку, – ответствовала, блестя глазами, Екатерина.

* * *

Вместе с Олсуфьевым и Елагиным государыня Екатерина Алексеевна готовила наградные бумаги для проявивших себя военачальников. Все кандидатуры она подробно обсудила с Григорием Потемкиным. Было решено графа Александра Бибикова произвести в подполковники лейб-гвардии Измайловского полка. Рейнсдорпа многие подчиненные ненавидели, однако, Екатерина положила представить его к Александровской ленте. Генерал-майоров Мансурова и Фреймана – к Анненским лентам, князя Голицына Петра Михайловича, первым нанесшим крупное поражение мятежникам под крепостью Татищевой – орден Святого Александра Невского.

Намеревалась наградить и некоторых генералов с турецкого фронта, но положила повременить: фельдмаршал Петр Румянцев полагал сей весной завершить войну с Портой. Он разделил пятидесяти тысячную армию на четыре части, возложив основные военные действия на генералов Суворова и Каменского, наделив обоих свободой действий. Что ж, недолго осталось ждать.

В середине апреля в пятидесяти верстах от Яицкого городка, генерал-поручик Павел Дмитриевич Мансуров схватился с казаками у реки Быковка и одержал победу. Казалось, еще немного и Пугачев будет схвачен.

Вскоре пришла нежданная печальная весть о главнокомандующем графе Бибикове. Екатерина была, как громом поражена, когда узнала о его смерти. Из-за весенней распутицы, известие о его смерти достигло столицы токмо в конце апреля.

По смерти главнокомандующего Бибикова, генерал-майор князь Петр Михайлович Голицын ожидал назначение на его место, но первого мая Екатерина поручила командование отличившемуся на турецкой войне, командовавшему войсками в Казани, генерал-поручику Федору Федоровичу Шербатову, как старшему по званию. Неизвестно почему, князь Голицын задержался в Оренбурге на три месяца, дав тем самым передышку Пугачеву, коий сумел за то время собрать на юге Урала новые войска.

В самом начале лета, генерал Михельсон и Пугачев сошлись в боях на реке Ай, но ни одна из сторон не получила успеха. Отступив на север, Пугачёв перегруппировал силы, пока Михельсон отошёл к Уфе, чтобы отогнать отряды башкир, действовавших у города, и пополнить запасы боеприпасов и провианта.

Воспользовавшись передышкой, Пугачёв направился к Казани. Ему удалось взять Красноуфимскую крепость. В середине июня авангард его войска, под командованием Ивана Белобородова и Салавата Юлаева, подошёл к городку Осе и блокировал крепость. Четыре дня спустя сюда пришли основные силы Пугачёва и завязали осадные бои с засевшим в крепости гарнизоном. Через две недели, защитники крепости, исчерпав возможности дальнейшего сопротивления, капитулировали. Пугачев нацелился на Казань, куда недавно начальником гарнизона был направлен кузен Потемкина, недавно пожалованный в генерал-майоры – Павел Потемкин.

В середине лета, навстречу Пугачёву вышел отряд под командованием полковника Толстого, но и его одолели пугачевцы. Двенадцатого июля, штурмуя предместья и основные районы Казани, мятежники взяли город. Оставшийся в городе гарнизон, заперся в казанском кремле и приготовился к осаде. В городе начался сильный пожар, огонь неумолимо подбирался к кремлю. Но тут, Пугачёв, получив известие о приближении войск генерала Михельсона, вывел свои отряды из горящего города.

Государыня, получив пренеприятнейшее известие о пожаре в Казани, была повержена в тяжелейшее состояние духа. Семь лет назад, посетив сей город, она оставила там частицу своего сердца. Она всегда с восторгом и благодарностью вспоминала, как ее встречал многонациональный казанский народ. Теперь же, благодаря нерадивости, медлительности и нерешительности генерал-поручика, князя Федора Щербатова, еще и награжденного Георгиевским крестом, было сожжено две трети огромного города: из почти трех тысяч домов осталось лишь восемьсот десять. Погибло около тысячи жителей. Императрица всекрайне гневалась. Захар Чернышев доложил, что самозванец Емелька ускользнул от преследования. Распоряжения генерал-поручика князя Щербатова ему неизвестны; непонятно зачем тот направился к Оренбургу, такожде неизвестно куда девались набранные дворянством эскадроны и малороссийские казаки.

– Как посмел сей генерал Щербатов, оставить местных губернаторов «самим действовать к водворению порядка»? Императрица цитировала слова Щербатова с издевкой. – Зачем ему надобно было бросить Казань и идти на Оренбург к князю Голицыну?

– Не ведаю, государыня, – отвечал Захар Чернышев, хмуря брови и морща лоб.

Государыня кривила губы, метала злой взгляд в пространство.