Екатерина Великая. Завершение Золотого века

— Друзья, Суворов — Бог войны! Токмо он смог так умело организовать совместные действия армии и флотилии, согласитесь, господа!

— Де Рибас — тоже молодчина!

— А каковое было грамотное, а главное, храброе ведение уличных боев! Горемычные турки не могли использовать свое численное превосходство. Не помог им их Аллах!

Все помолчали, видимо, занятые воспоминаниями. Заговорил де Дама:

— Ну, что друзья, в ночь перед штурмом Измаила нас было одиннадцать человек, и мы хладнокровно подсчитали, что каждый третий из нас погибнет. Но хвала Богу, никто из нас не погиб и даже некоторые из нас получившие ранения, могут похвастаться тем, что раны оные — весьма легкие. Хотя я слышал, кто-то из наших земляков, с коими мы не были знакомы, погибли.

Паки заговорил Александр Ланжерон:

— Да, слышал, есть промеж французов погибшие. А, может статься, вы знаете, Лафитта Клавье? Наш земляк строил инженерные укрепления для Турции, а мы разрушали их, так что у себя на родине, где теперь Бог знает что происходит, не думаю, что мы будем популярны. Зато здесь в России мы герои. Не правда ли?

— Конечно, герои! — воскликнул де Линь. — Не хуже, по крайней мере, русских героев! А как все наше геройство начиналось, господа, помните?

Друзья вспоминали, как, едва узнав о предстоящем штурме Измаила, все они: Ланжерон, герцог Фронсак, вместе с сыном принца де Линя — Шарлем немедленно отправились в армию Потемкина. Покинув блестящую Вену, они пустились в путь в плохих отрытых почтовых каретах и мчались днем и ночью в пасмурную, холодную и дождливую погоду. За десять дней друзья добрались до Бендер, где тогда находился князь Потемкин.

— Никогда не забуду второе сентября прошлого года, — заговорил высокий и весьма худощавый светловолосый красавец герцог Фронсак де Решилье, — мы все вошли в бывший дом паши через портик и зал, заполненный офицерами всех званий, которые допускались к князю Потемкину лишь в определенные часы. Нас же тогда тот час представили ему.

— За десять дней путешествия по пустынной стране, — продолжил Ланжерон, — страшно уставшие, тем паче мы были поражены зрелищу, кое предстало пред нами: в салоне князя, сидевшего на диване из золотистой ткани, под роскошным балдахином находилось пять прелестных женщин, убранных со всем вкусом и изысканностью, какие токмо возможны.

— А шестая, — вступил в разговор, улыбающийся де Дама, — одетая в греческий костюм, возлежала на диванных подушках на восточный манер. Князь Потемкин сидел один подле нее. Он был одет в длинную в его рост шубу. Мне потом говорили, что это его излюбленная одежда, кою он мог надевать на себя почти обнаженного.

Де Дама замешкался, и де Линь ввернул:

— Как сей час помню, в глубине зала стояло десятка четыре офицеров. Сам салон был освещен огромным количеством свечей, — добавил герцог. — Любезно приняв нас, князь предложил нам написать письмо с просьбой о получении места в армии, что мы и сделали.

— Потом сидели, три месяца ничего не делали, ждали штурма крепости, пока не приехал гениальный Александр Суворов. Как он здорово учил солдат выносливости! — воскликнул, не ложно почитающий генерала-аншефа, Ланжерон.

— Да, — сказал де Линь, — мы все-таки исполнили приказ Суворова взять Измаил любой ценой! Прискорбно, однако, что триумф победы стоил таковой крови и, что он был осквернен беспримерной в истории резней. После штурма мы шли по щиколотку в кровавой грязи, так, что наши белые чулки стали красными.

— Говорят, — паки заговорил граф де Фронсак де Решилье, — потребовалось несколько дней, чтобы убрать трупы, коими были заполнены рвы, земляные валы, улицы и большие площади. Не могло быть и речи о том, чтобы спасать раненых, почти все они были безжалостно добиты. Я даже слышал, говорили, что среди пленных, некоторые умерли от страха, при виде сей жуткой бойни.

— Надобно, однако, благодарить и князя Потемкина за привлечение в армию донских и черноморских казаков. На их долю выпала самая тяжкая часть штурма неприступного Измаила. Своими глазами я видел, как под градом картечи они обеспечивали высадку войск со стороны Дуная, а так же активно участвовали в атаке в составе штурмовых колонн. Оные солдаты поистине — герои! — отметил уважительно де Дама.

В разговор вмешался поверенный в делах Шарль де Женэ. Робкий по натуре, он стеснялся принца Шарля де Линя и пра-пра-правнука знаменитого кардинала Ришелье, пятого герцога Ришелье с длинным и, известным на всю Францию, именем: Арман Эммануэль София-Септимани де Виньеро дю Плесси, граф Шинон. В России герцога называли проще — Эммануил Осипович де Ришелье. Де Женэ осторожно заметил:

— Однако, говорят, ни Суворов, ни Потемкин не учли, что укороченные пики приносят мало пользы: казаки несли большие потери во время рукопашного боя, когда турки легко ятаганами и саблями перерубали древки пик. Много раз, по свидетельству офицеров, токмо подход русской регулярной пехоты позволял избежать катастрофы. Сколько жизней можно было бы спасти, будь пики длиннее!