Екатеринбург – Владивосток. Свидетельства очевидца революции и гражданской войны. 1917-1922

Я прошелся немного по Светланке, но отсутствие красного банта на шубе так выделяло меня, что я решил возвратиться домой. Вечером к нам пришли Рудневы, и Сергей Петрович сообщил о бегстве генерала Розанова. Елизавета Александровна волновалась за судьбу своего сына Шуры, не приехавшего из Раздольного в отпуск. Что-то с ним случилось. Юнкера без боя в руки красным не дадутся.

Мы долго советовались с Сергеем Петровичем, что предпринять. В конце концов решили завтра же отправиться к сербскому послу и просить его доставить наши семьи в Сербию, а если он в этом откажет, то обратиться к японскому командованию.

С момента переворота большую роль в нашей жизни стал играть матрос Петя Зотов, наш симбирский знакомый. Он не уехал с гардами и часто приходил на побывку к Рудневым. Он приносил с собой политические новости, всегда запугивая нас и рассказывая самые страшные вещи.

Мне всегда казалось, что Зотов стоит во главе матросского комитета и все постановления принимаются не без его участия.

Однажды он сообщил нам, что через три-четыре дня назначена Варфоломеевская ночь, во время которой решено перерезать всех «буржуев» и беженцев. Эти известия еще больше подтолкнули меня с Рудневым к решению покинуть Владивосток.

Когда же настала ночь и юнкера уснули, я под влиянием зотовских сообщений собрал их мундирчики и шинели, а жена, плача, срезала с них ножницами погоны.

На другой день молодежь выразила неудовольствие самочинному поступку жены. Но каждый в отдельности был рад, что без погон ему не придется защищать «честь мундира».

Сделав утром рекогносцировку, я вернулся домой с успокоительным известием, передав содержание только что расклеенных на улице афиш. В них сообщалось, что после бегства генерала Розанова, похитившего часть казенных денег, вся верховная власть перешла к местному земству, во главе которого стоял Медведев, эсер по убеждениям. В этих же объявлениях содержалось обращение к офицерству и юнкерам. Им предлагалось снять погоны и гарантировалась жизнь.

Заявления новой власти до известной степени успокоили нас.

Возможно, само земство было коммунистического направления. Японское командование в лице генерала Оя неоднократно заявляло, что не потерпит в Приморье насаждения коммунизма.

Молодежь побежала читать афиши, а мы с Рудневым, верные вчерашнему соглашению, отправились к сербскому послу. Посол жил на одной из горных улиц, в скромном деревянном домике, и принял нас любезно. Это был красивый, рослый молодой человек, лет тридцати пяти. После признания Сербией правительства Колчака посол направился в Омск. Но неопределенность в положении Омского правительства заставила посла принять выжидательную позицию.

Мы представились и попросили дать возможность пробраться в Сербию.

– В Екатеринбурге, – сказал я, – моя семья оказывала посильную помощь сестре вашего короля, Елене Петровне. Прошу ныне оказать гостеприимство нам.

Посол внимательно выслушал рассказ о пребывании у меня великих князей и об аресте Елены Петровны. После этого посол сказал, что великая княгиня теперь находится в Сербии и вряд ли он может рассчитывать на ее помощь. Сербы очень демократичны, и положение родственников короля не имеет того значения, каковое было у родственников русского царя – великих князей. Елена Петровна в Сербии только сербская гражданка.

– Я не отказываю вам в гостеприимстве нашей страны и не только выдам вам визы, но и поспособствую, если не даровому, то удешевленному проезду на чехословацких кораблях. Но я наотрез отказываюсь содействовать побегу ваших сыновей – офицеров армии. Это не моя задача. Мы предприняли все меры к доставлению последних в Россию.

Такое заявление посла привело меня к решению поблагодарить его за внимание, но от предложения отказаться.

От сербского посла мы отправились в Японский штаб.

Нас приняли, но менее любезно. Ожидая в прихожей, мы заметили русских офицеров, находившихся под охраной японского командования.

Долго ждать не пришлось, и нас ввели в кабинет начальника по фамилии Ватангбе. Был он в чине майора и хорошо владел русским языком.

Мы изложили просьбу о вывозе наших семей в Японию.

Рассматривая наши визитные карточки, он обратился к Рудневу с вопросом: «Не бывший ли вы московский городской голова?»

Руднев ответил отрицательно, сказав, что последний раз в Москве он был в качестве делегата от Симбирской губернии на выборах патриарха Тихона. Японец очень заинтересовался этим и начал расспрашивать Руднева о построении церковной власти в России.

Наконец Ватангбе обратился ко мне:

– Скажите, а вы кто?

– Я бывший управляющий Волжско-Камским коммерческим банком в Екатеринбурге, ныне член дирекции того же банка, член Совета министра финансов Омского правительства и бывший член правления Алапаевского горного округа.

– Так-с, – засюсюкал японец, – очень, очень приятно познакомиться. Я хотел бы знать: почему, не принимая участия в борьбе против большевиков, вы все же желаете покинуть вашу Родину?