Эхо

– Это произошло года два назад, то есть через год после начала наших отношений. Поначалу я видел ее только в роли любовницы, даже представить не мог, что со временем полюблю ее настолько, что пара дней разлуки будет казаться двумя томительными месяцами. Да и она сперва не думала о замужестве, но потом все сильнее привязывалась ко мне и в конце концов тоже влюбилась в меня. У нее был такой прозрачный взгляд, такой же прозрачный, как воды Байкала, как родниковая вода из горного источника, что привозит мой водитель из леса в четырехстах километрах отсюда, без единого намека на муть, вся она была какой-то безупречной. Юная, светлая, высокая, по-детски невинная, шустрая. Разумеется, у нее имелись все преимущества перед дважды рожавшей Шэнь Сяоин. Первой о свадьбе заговорила она, я был категорически против. Поначалу я не осознавал, что именно меня напрягало, а потом понял: для меня пережить развод будет сложнее, чем вскарабкаться на небеса. Тогда я попробовал с ней расстаться. Сначала сократил количество свиданий с одного раза в два дня до одного раза в три дня, потом постепенно довел до одного раза в четыре-пять дней. Но встречаясь после столь долгой разлуки, мы оба начинали рыдать, словно редкие свидания зависели не от нас, а от козней злых врагов. Факт оставался фактом – разлука в шесть дней была для нас максимальным пределом, поэтому мы вернулись к прежнему графику и стали видеться чуть ли не каждый день. Отклоняя ее просьбы жениться на ней, я в то же время переживал, что она меня бросит. В таком случае моя жизнь потеряла бы всякий смысл и стала бы похожей на безвкусное блюдо, тогда настала бы уже моя очередь умолять. Вы даже не представляете, что происходит с человеком, когда каждый день его уговаривают жениться, он начинает просто раздуваться от гордости. Но когда такие мольбы стихают, он вдруг огорчается, да так сильно, что чувствует себя отбросом. Нельзя отрицать, что в этом вопросе я вел себя противоречиво, но уже сейчас, взвесив все за и против, я бы сделал свой выбор в пользу нее.

– Вы ее любили? – Жань Дундун намеренно задала тот же вопрос, что и во время первого допроса.

– Любил.

– В прошлый раз вы говорили лишь о симпатии, какой из ответов считать правдой?

– Этот.

– А она вас любила?

– Больше, чем я ее.

– В чем конкретно это проявлялось?

Немного подумав, он заговорил:

– Она столько всего от меня терпела, но при этом никогда ни в чем не отказывала. Пожалуй, самой сложной просьбой, которую она услышала от меня, было поговорить с Шэнь Сяоин. Не думал, что она осмелится, а она, глупышка, и правда пошла, и не побоялась же, для такого требуется большое мужество. А в прошлом году на мой день рождения она специально заказала для меня целое представление, это было лучшее шоу в моей жизни. Я знаю, что она любила меня.

– Слышала, что она хотела вас убить.

– Она просто шутила. Сколько раз она хватала меня за нос или выкручивала ухо, угрожая, что если не женюсь на ней, то она меня прикончит. Если бы она и правда этого хотела, то уже давно бы убила. – Он тяжело вздохнул и добавил: – Когда любишь до глубины души, то притворяешься, что ненавидишь, а когда ненавидишь до глубины души, то по-настоящему любишь.

– Вы знали, что она хотела подать на вас в суд за изнасилование?

– Но я же ее не насиловал, как бы она это сделала?

Жань Дундун включила запись, которую Ся Бинцин отправила матери. Сначала на ней послышался стук, после чего раздался голос Ся Бинцин: «Эй, есть кто-нибудь? Эй…» «Здесь очень темно, выпустите меня, выпустите меня». «Я слышу, что здесь кто-то смеется». «Не оставляйте меня в этом ящике, мне страшно». Далее снова следовал стук. «Эй, эй, мне тут не нравится, так никто не узнает, что я умерла». «Выпустите меня, я хочу быть вместе со всеми». «Я не сбегу, не сбегу, я еще приду, приду…»

Сюй Шаньчуань чуть опустил голову и уставился в пол.

– Вы знаете, где и когда была сделана эта запись? – поинтересовалась Жань Дундун.

– Нет, впервые слышу.

– О чем вы подумали, прослушав это?

– О каком-то замкнутом пространстве.

– Может быть, эта запись была сделана в том самом номере, где проходило собеседование?

– Неужто? Не помню, чтобы она говорила такое.

– Она общалась с вами больше трех лет, может быть, кроме вас, она встречалась с кем-то еще?

– Нет, она отличалась постоянством, именно поэтому я и хотел жениться на ней.

– Можно ли было назвать ее распущенной?

– Нет. Она была очень целомудренна, придерживалась консервативных взглядов, часто смущалась.

Тогда Жань Дундун надела перчатки и вытащила из бумажного пакета прозрачный конверт, в котором находилось вещественное доказательство. Сюй Шаньчуань сперва удивился, после чего вдруг словно окаменел.

– Узнаете? – спросила Жань Дундун.

Он протер глаза и снова взглянул на прозрачный конверт. В нем лежали испачканные кровью кружевные трусики.

– Видели их? – последовал новый вопрос.

Он покачал головой:

– Видел похожие, но не эти.

– Это то самое белье, которое было на Ся Бинцин, когда вы впервые вступили в ней в половую связь.

– Я не помню.