Эхо

У Му Дафу отлегло от сердца: он понял, что она мучается из-за своего дела, а вовсе не из-за подозрений на его счет. Он мысленно издал вздох облегчения, как будто ему неожиданно прочистили кровеносные сосуды. Однако облегчение наступило лишь у него; ее же по-прежнему тяготил груз, поэтому от него требовалась срочная реакция.

И тогда он сказал:

– Пусть его и отпустили, но ты можешь представить новые доказательства и схватить его снова, это все равно что игра в кошки-мышки.

Ей эта мысль показалась здравой, но вот незадача – где же добыть новые доказательства? В этом состояла основная проблема. Собственно, в этом же состояла и причина того, что ей совершенно не хотелось вставать с кровати. Сколько раз она говорила себе, что встанет сразу, как только придумает ответ, но ответ ускользал от нее, словно линия горизонта.

Она молчала, размышляла, корила себя, принижала, досадовала, сопротивлялась… В сотый или даже тысячный раз загоняла себя в угол в надежде найти новую улику и ухватиться за нее как за спасительную соломинку. Но, к большому несчастью, на этот раз такой соломинкой для нее послужила не новая улика против Сюй Шаньчуаня, а та самая дырка, которую она заметила на его трусах. Та попала в поле ее зрения совершенно случайно, но Жань Дундун тут же сосредоточила на ней все свое внимание, будто только что сама прожгла ее своим взглядом, да так, что он даже почувствовал жжение.

Она вдруг резко села и так же неожиданно, словно вынырнув из-за угла, спросила:

– Ты ведь недавно получил трусы?

– Да, получил, – стесняясь, промямлил он.

– Почему тогда их не надеваешь? Почему ходишь в дырявых, будто я тут совсем тебя запустила?

– Мои трусы все равно никто не видит, кроме тебя.

– Где они?

– Запер на работе в столе, мне прислали их анонимно, поэтому я не решился их надевать, подумал, что это какие-нибудь мошенники.

Она в ответ холодно усмехнулась:

– Хотелось бы знать, о ком ты подумал в первую очередь, когда их получил.

– О тебе, но скорее, это было похоже на мошенников.

– И снова ты врешь. Если бы сначала ты подумал обо мне, то тогда спросил бы, если не напрямую, то как-нибудь еще, однако ты не сказал ни слова, будто хранил страшную тайну и до смерти боялся, что я узнаю о ней.

– Я боялся, что их отправила не ты, вышло бы неудобно.

– Не знаю, про кого ты там подумал сначала, но совершенно точно, что не обо мне. Это была моя первая проверка, и, поздравляю, ты ее не прошел.

Договорив эту фразу, она вдруг опешила. Ведь когда она подбирала ему трусы, то все ее думы были о том, как угодить мужу, помнится, она даже мысленно представила, как он обрадуется, получив такой презент. Теперь же для нее стало сюрпризом, что на подсознательном уровне она хотела устроить ему испытание, иначе зачем было отправлять эту покупку анонимно? Почему она не оформила доставку на домашний адрес? Почему никак не предупредила его? Оказывается, она тоже не могла понять себя, она сама себя обманывала!

«Я и в самом деле не ожидал, что трусы может купить она, – размышлял Му Дафу, – но как это доказывает, что я ее не люблю? Если бы я ее не любил, то наверняка бы не беспокоился, что она не встает с кровати, и не терял бы из-за нее аппетит». Весь этот поток мыслей уже готов был вырваться наружу, но, к счастью, рассудок взял верх над эмоциями.

– Му Дафу, – проговорила она, – ты не можешь стать Джеком из «Титаника» или Жоржем из фильма «Любовь», потому что ты вообще не любишь меня.

– А ты меня любишь? – спросил он.

Она вдруг не нашлась с ответом, потому как никогда об этом не думала, он же спросил ее об этом впервые.

33

«Люблю ли я его? – задумалась она. – Боюсь, чтобы полно ответить на этот вопрос, хорошо бы применить его к трем отрезкам нашей совместной жизни. Первый отрезок я бы назвала „жвачкой“, второй – „коктейлем“, а третий – „режимом полета“».