Эхо чужих желаний

Потом они сели и налили себе выпить. Спустя короткое время Дик встал и попросил Анджелу выйти за него замуж.

– Дик, ты уверен? Ты уже давно спрашиваешь об этом.

Он поставил стакан с апельсиновым соком на стол и взял ее за руки:

– Когда ты проговорилась, что стала моей девушкой, я решил, что мы продвинулись вперед в нужном направлении, – сказал он.

– Со мной очень трудно, – предупредила Анджела.

– Я знаю.

– И тем не менее ты твердо стоишь на своем.

– Я не стою на своем. Когда я узнал тебя поближе, а это случилось не сегодня и не вчера, я всегда поступал по-своему. Теперь я делаю то, чего никогда бы не сделал раньше. Я читаю толстые книги и готовлю еду. Я радуюсь жизни и больше не чувствую себя несчастным. Разве я твердо стою на своем?

– Да, с удовольствием.

– Что?

– Я сказала: «Да, с удовольствием». Я с радостью выйду за тебя замуж.

Анджела примерила красивое кольцо с рубином, которое Дик Диллон купил давным-давно, надеясь, что когда-нибудь оно понадобится. Оно подошло идеально.

– Я стану тебе хорошей женой. Правда, я не обещаю вести себя тихо и мирно, но я буду любить тебя и заботиться о тебе.

– Любовь – это самое главное, – уточнил Дик, смущаясь.

– Я тоже так думаю, просто мне было неловко говорить об этом.

– Нам больше не нужно стесняться друг друга, – сказал Дик.

Они долго сидели при свете камина, тем временем в духовке подгорала выпечка, а красный рубин блестел и переливался.

– У тебя нет странного чувства, что все кончилось? Что все уже позади? Как будто обо всем теперь приходится говорить только в прошедшем времени, а не в будущем? – спросила Клэр.

Дэвид посмотрел на нее. Он ничего подобного не ощущал.

– Я знаю, – сказал он с тяжелым сердцем.

– Хорошо. Я боялась, что это только у меня. Наверное, мы к этому привыкнем.

– Вероятно, это происходит со всеми людьми, – предположил Дэвид.

– Это не сожаление или досада. Понимаешь?

– Конечно.

– Ты должен чувствовать то же самое. Я имею в виду, ты не жалеешь, что вернулся. Но та работа, которую приходится выполнять, та жизнь, которая нам досталась, – все это произошло слишком быстро.

Дэвид похлопал ее по руке. Клэр повеселела и оживилась, уделяла больше внимания Лиффи и часами играла с малышкой. Она брала уроки вождения у Дика Диллона. Дэвид даже заметил несколько учебников по истории рядом с окном.

Возможно, Клэр была слишком молода и не готова к размеренной семейной жизни. Не исключено, что и никогда не будет к ней готова. Дэвиду было трудно признаться жене, что он полюбил эту жизнь и свою работу. Ему нравилось помогать больным, перепуганным людям, выдавать им лекарства из своей черной сумки, зашивать раны, принимать роды и закрывать глаза умершим. Пару лет назад его не слишком прельщало занятие отца, он хотел изучать медицину с позиций науки. Теперь он понимал, что ничто так не облегчает состояние пациентов, как знакомые лица людей, которым можно довериться, – старое лицо отца и молодое лицо сына. Это вселяло в больных уверенность, а от нее в лечении зависело три четверти успеха.

Это выбивало Дэвида из колеи. Он больше не беспокоился о здоровье Клэр. Он чувствовал, что близость, к которой они привыкли и которую принимали как должное, исчезла. Она произносила те же слова и проявляла ко всему интерес, ей не терпелось расспросить его о делах и обсудить их. Но она вела себя так, словно их состав отвели на запасной путь и позабыли о нем, словно они оба увязли в ловушке среднего возраста и все, что им теперь остается, – это играть роль жизнерадостных стариков.

Дик и Анджела поженились в Дублине. Это даже не обсуждалось. Они не хотели видеть на своей свадьбе родственников Дика и представителей отельного бизнеса. Анджела сказала, что ей не требуется внимание со стороны сестер, братьев и японской нации. Они мечтали о тихой свадьбе без шума и суеты. Только бессменный отец Флинн и, конечно же, Эмер с Кевином.

Ранним утром они собрались впятером в скромном приделе у скромного алтаря.

– Выглядит не слишком празднично, – протестовал отец Флинн.

– В нашей жизни хватает праздников, отец, в день свадьбы они не нужны. Честное слово.

Отец Флинн скрепя сердце уступил.

Они вернулись в дом Эмер и Кевина, где съели омлет с беконом и пирог, который Анджела и Дик приготовили сами по рецепту из раздела под названием «Выпечка на скорую руку» – очередной пример лживости кулинарных книг. Они нехотя позволили отцу Флинну сделать на память одну фотографию. Она получилась настолько нелепой, что Анджела сравнила снимок с изображением Рождества в психбольнице.

Иногда Анджела и Дик доставали фотографию, чтобы от души посмеяться, но им требовались сувениры на память о лучшем дне своей жизни. По словам Дика, это был именно он. Лучший день в жизни. Коротко и ясно. И в кои-то веки даже отец Флинн обнаружил, что ему нечего добавить.