— Ну, конечно, я всегда знал, что женщины безумны, как десятиногие пауки. Тебе не следовало этого забывать, приятель Митч, — и хмуро уставился на дорогу.
Когда они подъехали к ее дому, она с удивлением заметила, что дверь приоткрыта. У нее рот открылся от изумления.
— Ты что, не запер дверь?
— Нет, запер, — он резко остановил машину.
Она поспешно выскочила из автомобиля, не захлопнув дверцы:
— Значит, ты плохо ее запер. Если бы ты запер ее как следует, она не была бы, наверное, сейчас распахнута настежь, как ты думаешь? Кажется, я ничего здесь не забыла, — проговорила она с некоторым сомнением, окидывая быстрым взглядом заднее сиденье, но тут же захлопнула дверцу машины.
Митч покачал головой. Он все еще сидел за рулем. Наконец он вышел из машины и крикнул ей вслед:
— Может, ты все-таки подождешь меня?
На пороге дома она остановилась: входить было немного страшно. Но картина, которую она увидела в гостиной, оказалась еще хуже, чем она могла ожидать. Он вошел вслед за ней и тоже остолбенел от ужаса. По всей комнате были разбросаны разорванные книги. Повсюду валялись клочки страниц и искореженные до неузнаваемости обложки.
Он положил руки ей на плечи и сказал как можно мягче:
— Должно быть, здесь побывала соседская собака. По крайней мере, я никогда не слышал, чтобы воры-взломщики ели книги.
Она моментально высвободилась из его объятий. На глаза навернулись горячие слезы.
— Мои книги! — проговорила она, всхлипывая. — Она сожрала их все до единой. — И со злобой сказала ему сквозь слезы. — И во всем этом виноват ты.
— Мне очень жаль, Блаэр, — пробормотал он смущенно. — Я возмещу тебе ущерб. Я исправлю свою ошибку.
Но она была уже на взводе и заорала как ненормальная:
— Исправишь! Как будто ты можешь исправить! Самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это поскорее отсюда убраться!
— Я уйду, — ответил он хмуро. — Но вначале осмотрю оставшуюся часть дома. Не волнуйся, это будет последнее, больше я не стану тебя беспокоить. — Он повернулся и вышел в коридор.
Спустя минуту из глубины дома раздался его голос:
— Знаешь, что-то подсказывает мне, что эта соседская собака гораздо сообразительнее, чем я думал, — послышались его торопливые шаги, и он вновь вошел в комнату.
— Вся оставшаяся часть дома в полном порядке, — промычал он. И добавил: — Я пойду принесу из машины твои вещи.
Митч удалился, а Блаэр принялась подбирать с ковра жалкие остатки своих книг. Но не прошло и минуты, как он вернулся. Войдя в гостиную, он аккуратно положил на стул ее одежду.
— Это то, в чем ты вчера была одета, — сказал он как-то грустно.
Она мгновенно вскочила на ноги и фыркнула:
— Подожди минутку, я все тебе верну, — она сорвала с себя жилетку и швырнула ему в лицо. — На, держи! Наверняка она пригодится тебе, когда повезешь очередную дуру с собой в горы!
— Нет, — отрезал он, кидая ей жилетку обратно. — Пусть она останется у тебя. А то боюсь, когда «очередная» ее наденет, она взбесится точно так же, как и ты, — усмехнулся он. Он уже подошел к двери, как вдруг остановился и, обернувшись, сказал:
— Да, кстати, я сегодня чуть было не свернул по твоей милости себе шею. На полу в ванной валялась твоя губная помада, я не сразу ее заметил и наступил на нее, когда вылезал из-под душа.
Она остолбенела, глаза ее округлились.
— Вне всякого сомнения, эта была хитрая ловушка, — усмехнулся он.
Он повернулся уж было, чтобы уйти, как вдруг услышал ее злобный вопрос:
— Что ты сказал? — Она смотрела на него, отрыв рот.
Он ответил ей взглядом, полным смущения:
— Да, нет, Блаэр. Это так, ерунда. Подумаешь, поскользнулся. Но я обязательно ее тебе верну. Послушай, ты что, росла в очень бедной семье? Ты так ревностно относишься ко всему, что тебе принадлежит.
Это окончательно вывело ее из себя. Она швырнула на пол только что подобранные клочки бумаги и прокричала визгливо:
— Это была не моя помада!
— О Боже, господин судья, — ответил он спокойно, — и в чем только меня в жизни не обвиняли. Но в том, что я пользуюсь губной помадой — никогда. — Он склонился к ней и прошептал: — Но после этого уик-энда, безусловно, начну. Только будь уверена, я не возьму твою помаду. Я куплю себе свою собственную. — Он взялся рукой за дверную ручку.
— А я тебе говорю, что эта не моя губная помада, — завизжала она. — Она мне не принадлежит! Я скажу даже больше — она не принадлежит и Шарлотте тоже. Она и не моя, и не ее. Доходит это до твоей тупой башки?
Он покачал головой еще более смущенно. Но, подумав, добавил:
— Ну что ж, может быть, ты и права. В таком случае ее хозяйка Марша.
Ее мозг уже не способен был более выносить эту беседу. Ее руки беспомощно опустились. Она смотрела на него уже не удивленно, а как-то жалобно.
— Прощай, Митч, — прошептала она после долгой паузы.
Он расстерянно посмотрел на нее и удалился, не сказав ни слова.