Эхо фронтовых радиограмм(Воспоминания защитника Ленинграда)

Вспоминается анекдотичный случай при наступлении на Красный Бор. Я уже говорил, что почти все командиры ОПАБов имели жен, некоторые законных, некоторые — «ппж». Командир ОПАБа, действующего в направлении поселка Федоровское, потерял орудие вместе с расчетом из пяти человек. Такое при наступательных операциях бывает. Расчет орудия утратил в боях связь со штабом батальона и его прибрали к рукам полевики, то есть прибывшие на период наступления в распоряжение 14-го укрепрайона армейские части. Взяли Красный Бор, а об орудии и его расчете никто ничего не знает, в наличии нет и в убитых не числятся. О ЧП стало известно командованию укрепрайона. Какие-то злые языки донесли, что комбат во время боя за Красный Бор усиленно оберегал свою любимую и поэтому прохлопал орудие с расчетом. Со штаба укрепрайона последовала грозная команда: комбату лично отыскать орудие. И вот офицер стал ползать по передовой в поисках своих бойцов. Где-то под Слуцком он-таки нашел расчет с пушкой целым и невредимым, состоящим на котловом довольствии в полку 55 Армии, приобщившем орудие к своему «хозяйству».

Жизнь связистов в Красном Бору была подчинена общему ритму работы выносного командного пункта штаба укрепрайона. Сам штаб располагался в Красном Кирпичнике, в 10 километрах от Красного Бора.

Теперь уже не помню, при каких обстоятельствах я познакомился с Кларой Васильевой, девушкой примерно моего возраста, работавшей машинисткой в штабе 95 ОПАБа, располагавшемся в железнодорожной насыпи на пересечении с грунтовой дорогой, идущей от шоссе Ленинград — Москва до поселка Никольское. На этой же грунтовой дороге, в километре от штаба 95 ОПАБа, находился наш КП. Расстояние небольшое, но постоянно обстреливаемое немцами, поэтому на свидание с Кларой приходилось местами ползти по-пластунски. Как только позволяла обстановка, я бежал в штаб 95 батальона, дабы увидеть и побеседовать с Кларой. Собственно я еще ни в кого не влюблялся, если не считать шестой класс школы на торфозаводе «Гады». В одном классе со мной училась Нина Денисова, краснощекая пампушка, с чистым лицом, пышными волосами, средней полноты, очень выделялись у нее синие глаза. Сидела она за партой впереди меня и я ее постоянно наблюдал в затылок, любуясь ее волосами и красивой шеей. Часто я ее задевал, но она не обижалась, поворачивала голову назад и улыбалась, словно мои шалости ей нравились. Самым большим проявлением моих чувств к Нине было мазание чернилами ее оголенных рук. Незаметно мазну ее чернилами, а она обернется ко мне и улыбнется! Не ругалась, не жаловалась, тихонько вытирает чернила и улыбается. Эта первая детская любовь запомнилась на всю жизнь, хотя не было ни свиданий, ни поцелуев, ни объяснений.

Как-то наш класс фотографировали. Я пересел на соседний ряд, дабы на фото быть ближе к Нине Денисовой. Нас разделял узкий проход. И вот когда фотограф прицелился и скомандовал «Внимание!», я быстро придвинулся ближе к Нине, но и она синхронно придвинулась ко мне! На фото, которое и сейчас хранится в моем альбоме, хорошо видно, как мы придвинулись друг к дружке, заняв своими телами почти весь проход между партами.

Отец Нины работал инженером на торфозаводе, и вскоре его перевели куда-то на другое предприятие, и Нина уехала навсегда. Ее отъезд я сильно переживал, тосковал по ней, она не выходила из моей памяти всю жизнь.

В техникуме мне нравились девушки, но, видимо, из-за моей бедности я не ухаживал и не влюблялся. Думаю, что именно моя скромная одежонка, весьма скудный бюджет угнетали мою психику и не позволяли такую роскошь, как иметь «свою» девушку, проводить с ней досуг. На танцы бегал, но там ты никому ни чем не обязан, пригласил, потанцевал, отвел на место, а на другой танец можно приглашать другую. Очень болезненно воспринимал отказ девушки при приглашении ее на танец. Мне казалось, что отказ следовал именно из-за моего скромного одеяния. После такого отказа шел в угол и пропускал несколько танцев. Затем внимательным взглядом высматривал кого пригласить. Выбирал похуже, думал, вот эта не откажет, однако, и эта, неказистая, тоже не шла танцевать, и вечер надолго был испорчен. Но такое случалось нечасто. На танцы ходили компанией в 2–3 человека парней, и поэтому было весело.

Уже много позже, когда мы ворвались с боями в Эстонию, мне попалась книга Отто Венингера «Пол и характер». Я ее с интересом «проглотил», даже выписки сделал. Автор доказывает, при каких обстоятельствах возникает любовь, притяжение полов. Один из его постулатов сводится к такой сути: если тебе очень нравится девушка, то и ты ей нравишься! Поэтому в послевоенное время я приглашаю на танец самых приятных для меня женщин и почти никогда не ошибаюсь: идут танцевать с улыбкой.