Эхо ненависти

– Пятьдесят восьмой… – задумчиво произнес мужчина. – В пятьдесят восьмом мне было шесть лет. Да, вполне… Точно, в пятьдесят восьмом году! Я еще не учился в школе.

– Кто убил твою маму?

– Сожитель.

– Как фамилия?

– Не знаю. Дядя Вася… да, дядя Вася…

– А кто он такой?

– Не знаю. Тетя позже рассказывала, что он работал в морском порту, там и познакомился с моей мамой. Я смутно помню этого дядю Васю. Он постоянно стегал меня ремнем… Нехороший был человек.

– Тетя жива?

– Умерла два года назад.

– У кого вы воспитывались?

– У тети и воспитывался. Она жила в соседней квартире и тоже работала в морском порту.

– Как этот дядя Вася убил вашу маму? Тетя об этом рассказывала?

– Вскользь. Утопил на пляже. Подробности не знаю.

Следователь решила, что добиться чего-то большего от этого опустившегося мужчины невозможно, и, заканчивая допрос, спросила:

– Максим Юрьевич, есть еще что добавить? У вас есть ко мне вопросы?

– Товарищ следователь, все-таки скажите мне, зачем вы интересуетесь моей мамой? – недоуменно развел руками Сашко. – Что она такого сделала, что вы приехали из такого далека.

– Максим Юрьевич, мы задержали этого «дядю Васю». Он у нас убил еще одну женщину. Теперь выясняется, что он никакой не дядя Вася, а другой человек, личность которого мы пытаемся установить.

– Он до сих пор живой? Где он сейчас? – набычившись, спросил мужчина.

– Сидит в тюрьме.

– Ах, собака! – выругался он. – Я его найду, я подключу воров в законе, но его достану из-под земли! Как его фамилия?!

– Максим Юрьевич, я же сказала, что личность его не установлена, – сердито объяснила Черных. – Что такой непонятливый-то? Если бы вы вчера спокойно все объяснили, мы бы не потеряли тут еще один день. Успокойтесь и думайте не о воображаемой мести, которую вы никогда не сможете осуществить, а ломайте голову, как выкрутиться из положения, в которое попали.

– Нет, я его достану! Я все равно узнаю его фамилию! – продолжал буйствовать задержанный, и Черных, досадливо ударив ладонью по столу, указала милиционеру:

– Увести! Видеть его не могу!

Когда за задержанным закрылась дверь, Черных в сердцах выругалась:

– Ну не дебил ли?! Я ему про одно, а он про другое! А знаешь, Сергей, как схожи истории той женщины из Пскова и этого великовозрастного повесы: у обоих матери-одиночки, которые стали жертвами нашего преступника, обоих воспитывали тети, только первая стала человеком, достойным гражданином своей страны, а этот?..

Она безнадежно махнула рукой и распорядилась:

– Идем в отдел кадров морского порта. На обратном пути купим авиабилеты и вылетим домой.

Следуя в морской порт, Черных сокрушенно вздохнула:

– Вот и все, следы преступника затерялись окончательно. Украина большая, где там найти какого-то человека, который тридцать пять лет живет по чужим документам?

– Марина, надо сделать прецедент и отправить в суд дело на неизвестного обвиняемого, – с оптимизмом обрисовал картину будущего сыщик. – Как ты и говоришь, удостоверением его личности будет являться дактилоскопическая карта со вклеенной туда фотографией. А зваться он будет так: Безымянов Инкогнито Анонимович. Погоди, погоди, твое дело еще войдет в анналы судебной практики и будет изучаться в высших учебных заведениях.

– Тебе лишь бы похохмить, – горько усмехнулась следователь. – А каково мне докладывать прокурору о результатах командировки? И суд не примет дело в свое производство с твоим Безымяновым. Да и письмо к Андропову с резолюцией секретариата ЦК КПСС не придает мне оптимизма.

– Кстати, насчет письма к Андропову. В суматохе я не успел его прочесть. Оно у тебя в папке? – спросил ее Соколов.

– Зачем я буду его носить с собой? Оставила на работе в сейфе.

– И что он там пишет?

– Почти что как и первые три письма: фронтовик-орденоносец попал под жернова репрессии и слезно просит руководство страны вмешаться в ход следствия. Не оригинальничает, все так же, как и раньше.

– Не перестаю удивляться, – покачал головой сыщик. – Еще при Сталине бравые ребята из НКВД должны были установить его личность путем запроса в Белоруссию. Ан нет! Сработали как школьники-двоечники, руководствуясь указаниями сверху. Ну и что, что Сталин? Закон прежде всего.

Черных снисходительно усмехнулась уголком рта:

– Во-первых: Сталин, скорее всего, его письмо и не читал. Низовые партийные функционеры спустили письмо к исполнителям с грозной резолюцией, а те с испугу немедленно освободили «боевого товарища». Во-вторых: попробуй в то время сказать – «Ну и что, что Сталин?» Сразу загремишь на десять лет в солнечный регион, куда ты хотел отправить наркомана Сашко.

За разговором они не заметили, как подошли к воротам морского порта.

Побыв в отделе кадров полдня и не добившись ничего, усталые путники вернулись в общежитие и стали готовиться к возвращению домой.

Переночевав в аэропорту Ростова-на-Дону, они через Новосибирск вылетели в родной Якутск.

Часть третья. Новые обстоятельства. Ганна. Обличение

1