Эхо ненависти

Прибыв на родину, следователь и сыщик условились на следующий день встретиться в следственном изоляторе с тем, чтобы на основе собранных во время командировки материалов допросить арестованного в надежде на то, что тот назовет свое настоящее имя.

Утром Соколов, доложив начальнику угрозыска о результатах поездки, устремился в тюрьму. Ему не терпелось взглянуть в глаза неизвестному и выложить ему все, что он знает о нем. В его голове укоренилась мысль, что разгадку тайны, которую так тщательно оберегает преступник, надо искать в той далекой войне, где советский народ сломал хребет фашизму. Эти думы в последние дни не покидали сыщика, растравляя душу и сердце, потому-то нынче ночью ему снилась война: поле боя, черный снег, горящие танки… (очевидно, сработала ассоциация с фильмом «Горячий снег»). Тишина перед очередной атакой противника. Он участник сражения, сидя на станине пушки, курит самокрутку. Рядом бойцы хлопочут над снарядами, почему-то бережно моя каждый из них в тазике с водой, словно маленького ребенка. Вдруг в рядах бойцов шушуканье: «герой, герой!» Сыщик оглядывается и замечает бойца в каске и плащ-палатке, на груди у него медаль Героя. Оперативник, неизвестно почему, видит в нем первого космонавта Земли и восклицает: «О, Юрий Гагарин!» Все вокруг смеются: «Какой Юрий Гагарин?! Это же Александр Матросов!» «А он же погиб», – недоуменно пожимает плечами сыщик, хотя и понимает, что Гагарин тоже погиб. «Не погиб он, герои не погибают», – отвечает ему кто-то. Соколов искренне рад, что отважный воин жив и невредим. Но откуда-то появляется лже-Левчук и со зловещей гримасой вопит фальцетом: «Сдох он, твой Матросов, а это просто его тень!» Настроение испорчено, сыщик просыпается среди ночи и не может уснуть до рассвета.

В тюрьму следователь еще не приехала, сыщик, чтобы не терять время даром, заранее заказал конвоирам арестованного. Вскоре в следственный кабинет привели лже-Левчука, а вместе с ним зашла и Черных. Бросив настороженный взгляд на сыщика, арестованный пренебрежительно сел на предложенный стул, всем своим видом показывая, что ему безразлично присутствие в кабинете кого бы то ни было. Черных села за стол, раскрыла папку, достала оттуда орденскую книжку и издалека показала арестованному:

– Мы нашли «вашу» орденскую книжку. Ради этого пришлось ехать в далекую Белоруссию.

Арестованный вмиг оцепенел, пытаясь вглядеться немигающими глазами в документ. Посидев так с полминуты, он выдавил из себя:

– Ну и хорошо, что нашли. Потерял ее давно, еще в сороковых годах…

– Послушайте, неизвестный гражданин, мы нашли и обладателя этой книжки, орден которого вы самым бессовестным образом присвоили, – огорошила его следователь. – Правда, он уже умер, в смерти его есть и ваша вина. Предлагаю вам во всем признаться и назвать свое подлинное имя. Чистосердечное признание и помощь следствию облегчит вашу участь.

Арестованный, весь напрягшись, уставился в пол. Посидев так какое-то время, он спокойным голосом ответил:

– Пусть отведут меня в камеру, мне не о чем разговаривать с вами.

– Слушай, инкогнито хренов! – не выдержав, выругался сыщик. – Это не все, что мы нашли. Нам известно минимум о четырех убийствах, которые ты совершил с сорок седьмого по семьдесят пятый год. Мы у тебя все вытянем, сколько за тобой еще трупов! В каком полку служил?! Где был во время войны?! Где родился на Украине?!

Арестованный помотал опущенной головой и упрямо повторил:

– Мне не о чем говорить с вами. И от допроса отказываюсь, никакой протокол не буду подписывать.

– Перероем всю Украину, но ведь найдем же твою подлую сущность, – пригрозил ему сыщик напоследок.

– Пожалуйста, ройте, – усмехнулся арестованный, прежде чем выйти с конвоиром из следственного кабинета.

Оставшись вдвоем, Черных огорченно произнесла:

– Вот и все, он никогда не назовет свое подлинное имя.

Прежде чем покинуть следственный изолятор, следователь зашла к начальнику и оставила там протокол о том, что отныне арестованный Левчук Василий Игнатьевич будет именоваться «Неизвестным».

Начальник тюрьмы, уже не Семаков, почесывая затылок, протянул:

– Ну и дела! Впервые сталкиваюсь с таким случаем. А что, нельзя было хотя бы до суда оставить прежнее имя, а то сейчас такая волокита с изменениями анкетных данных арестованного?

– Понимаете, он присвоил себе имя настоящего фронтовика, которого на родине до сих пор некоторые считают причастным к убийству, – объяснила ему Черных. – Мне совесть не позволяет, чтобы этот неизвестный преступник далее продолжал осквернять честное имя ни в чем не повинного человека – героя войны.

– Тогда понятно, – соглашаясь, кивнул офицер. – Сегодня же распоряжусь, чтобы внесли изменения в анкету арестованного.

Расставаясь с сыщиком, Черных грустно промолвила:

– Следствие продлила до восьмого сентября. Если к этому времени не установим личность преступника, то не знаю…