Эхо ненависти

Девушка, потупив глаза, спросила:

– Ты же из Якутии. Знаешь по-якутски?

– Мой друг Айаал меня постоянно учит якутскому, но я очень плохой ученик, – рассмеялся сыщик. – Но кое-какие слова могу произнести.

– Тогда скажи – как будет по-якутски «люблю»?

Сыщик, вспоминая наставления Айаала, неуверенно произнес:

– Таптыбин[13].

– Топтыгин? – улыбнулась она.

– Не топтыгин, а таптыбин. Я тоже сначала думал про мишку, чтобы не забыть слово.

– А как будет «я тебя люблю»?

– Мин эйигин таптыбин, – медленно произнес сыщик, тщательно чеканя каждое слово.

Ганна, подняв бокал и глядя прямо в глаза Соколова, произнесла:

– Мин эйин топтибин.

Сказав это, она стеснительно опустила взгляд.

Соколов притянул ее к себе, горячо поцеловал в губы и спросил шепотом:

– Как будет по-украински – «Я тебя люблю»?

– Я тебе кохаю, – шепнула она в ответ.

Соколов, наполнив бокалы, встал и громко произнес:

– Ганна моя милая, я тебе кохаю!

Седая пара, сидевшая рядом, обернулась и улыбчиво посмотрела в сторону молодых.

Сыщик вновь поцеловал свою любимую, на этот раз гораздо дольше и более страстно под одобрительные кивки пожилой четы.

После ресторана влюбленные гуляли по городскому парку, долго сидели обнявшись на скамейке вдоль аллеи, уединялись в дальних уголках сада, баловались мороженым, качались на качелях… Ганна иногда улыбалась, иногда смеялась, стараясь быть веселой, но ее прекрасные карие глаза выдавали, что девушку одолевают грусть и печаль.

Но вот наступило время расставания. Они стояли на перроне, крепко обнявшись. Щеки у девушки были мокры от слез, Соколов вытирал их своей ладонью и беспрестанно говорил ей слова любви.

В какой-то момент она всхлипнула и тихо проронила:

– Сергей, мы больше никогда не увидимся.

– Почему так думаешь? – удивленно вскинул голову сыщик. – Я тебе напишу письмо и все объясню… Ганна, мы обязательно будем вместе, без тебя не смогу дальше жить. Я люблю тебя, я тебе кохаю.

– Я тебя тоже полюбила и даже не представляю, что будет со мной, когда ты уедешь, – сквозь слезы проговорила она. – У меня такое чувство, что мы видимся в последний раз.

– Не говори так, Ганночка, мы будем вместе, и это произойдет скоро. Я заберу тебя к себе.

Девушка, еле сдерживая рыдания, прижалась к любимому. Послышался крик проводницы: «Поезд трогается с места, всем садиться в вагоны!»

Соколов зашел в вагон и прильнул к окну. Ганна плакала и махала ему рукой, следуя за поездом, уносящим ее счастье куда-то в заоблачную даль.

Сердце у сыщика сжалось от тоски, глаза его были полны слез.

8

Соколов прибыл домой рано утром. Первым делом он решил позвонить следователю, чтобы рассказать о командировке. Узнав, кто звонит, Черных воскликнула:

– Приехал?! Надо срочно встретиться, тут меня комитетчики замордовали!

– Жди, Марина, бегу!

Когда сыщик влетел в кабинет к Черных, та вскочила на ноги и, обняв, поцеловала его в щеку.

– Спасибо тебе, Сергей! Наконец-то личность преступника установлена, теперь дело можно спокойно отправить в суд!

– Марина, откуда ты все узнала? – недоумевал сыщик. – Комитетчики успели сообщить?

– Они самые, – рассмеялась следователь. – Им уже звонили из Москвы и сообщили, что украинские чекисты выявили военного преступника, который находится у нас в тюрьме. Я сразу сказала нашим особистам, что это не заслуга украинского КГБ, а лично твоя.

«Не только моя, но и Ганны», – с теплотой подумал о девушке сыщик.

– А кто из чекистов будет заниматься Кабалюком? – спросил он следователя.

– Чикин.

– Кабалюк допрошен под своим настоящим именем? – поинтересовался сыщик.

– Пока еще нет, ждала твоего приезда. Когда пойдем на допрос, возьмем с собой и Чикина. Он попросил меня об этом.

– Отлично, втроем и допросим, – кивнул сыщик и поинтересовался: – Когда поедем в тюрьму?

– Раз ты приехал, то завтра с утра и начнем. Встретимся в изоляторе, Чикина я предупрежу.

Прежде чем расстаться, Черных смешливо поинтересовалась:

– Что такой грустный-то, влюбился, что ли? Ах да, соскучился, бедненький, по своей женушке!

Соколов, ничего не говоря, вышел из кабинета.

На следующий день сыщик с утра был в тюрьме. Следователя и комитетчика еще не было, он заказал арестованного и коротал время в следственном кабинете. Его не покидали думы о своей любимой. Испытав в жизни любовь с первого взгляда, он теперь жил только этой мыслью, не думая ни о чем другом. Когда он в сладостных грезах закрывал глаза, перед ним появлялась Ганна, он хотел прижать ее к себе и ласкать, и ласкать до бесконечности… Открыв глаза, сыщик впадал в еще более сильное уныние и тоску.

Вскоре пришли Черных и Чикин, а через минуту в кабинет завели арестованного. Увидев его, сыщик воскликнул:

– О, Потопельник! Долго же ты скрывался за спиной героя!

Арестованный вздрогнул от неожиданности и присел на предложенный стул. Он уже понял, что про него узнали нечто большее, поэтому настороженным взглядом наблюдал за прибывшими.

Сыщик продолжил:

– Перед нами сидит Потопельник, он же Кабалюк Тарас Фролович, он же прихвостень фашистов, который более тридцати лет скрывался под именем настоящего героя войны.