Эхо тайги

Да, события торопили Ваницкого.

6

Почти одновременно Вавила в Притаежном, а Жура и Федор в Рогачеве получили известия о движении отряда Горева на прииск Богомдарованный.

Над пятистенкой покойного однорукого Кирюхи, где и раньше помещался Сельсовет, вновь развевался небольшой лоскуток красного знамени. Катерина с семьей после гибели Кирюхи перебралась к престарелой матери, так и живет там.

В избу торопливо входили мужики, бабы. Тесно, шумно стало в избе.

— Тихо, ребята. Товарищи! Речи держать я не обучен. Скажу прямо: нам предстоит бой. Горев двигается с отрядом на Рогачево. Потом, конешно, и на Богомдарованный завернет, это как пить дать. Золотишко понадобится ему. Коняками и хлебцем тоже не побрезгует. Супротив этакой своры нам, конешно, трудно будет устоять, но примем, как и должно принимать, лютого врага.

Журу слушали не только бойцы рогачевского отряда. Тарас спешно прошел по дворам, где мужики были понадежней да похрабрей. Капка Егорова обежала в новосельском краю кого надо.

Поднялся Федор.

— Товарищи односельчане! Думаю, что и вам придется постоять за наше общее дело. Горев наверняка не забыл, как мы отбили обоз, как не дали увести ваших сыновей да братовей. Дивно время с тех пор прошло, но у врагов память хорошая. Наши люди сообщили: горит село Гуселетово, подожженное карателями. Погорельцы бредут по дорогам кто куда от расправ. Поняли?

— Как не понять, — почти хором ответили мужики.

Федор рассказал односельчанам о перехваченном письме генерала Мотковского к Гореву.

— Там, односельчане, черным по белому написано: «Не стесняйте себя в выборе средств борьбы. И да поможет вам бог!» Чуете, товарищи, даже бога призывают враги для расправы с нами.

— Робята, время на перекур, почитай, у нас не осталось.

На совет останутся здесь отрядные, а односельчан прошу сготовить оружие, какое есть.

На совете отряда решили: срочно вывезти на таежные заимки семьи партизан, а отряду занять окопы у околицы и ждать. С ними пойдет Жура. Федору поручено поговорить с односельчанами и тоже примкнуть к отряду.

— Егорща, а ты немедля отправляйся на Богомдарованный, упреди наших, да золото схороните надежней, — наказывал Жура. — Об Аграфене с сарынью не печалься. Все будет как надо.

Слухи по селу неслись быстрее молнии.

В доме Кузьмы Ивановича пекли и жарили, а вдруг Горев вот-вот будет в селе, — мыли и скребли полы. Сам Кузьма закрылся в моленной. «Может, сгодится списочек-то, — шептал уставщик, царапая на бумаге фамилии „супостатов“. — Там видно будет…»

В избе напротив Устин и Симеон пили в горнице чай. Одни, без баб.

— Как же, тять, надо бы с нашенскими мужиками потолковать…

— Ишь ты, какой храбрый стал. Вроде и серу теперь не жуешь. А? Нет, Семша, я ни с какой властью якшаться не стану и тебе закажу. Так-то вот. Мы сами по себе. Сколь их властей-то сменилось, а каку ты пользу имел? Отца пороли да в клоповнике гноили. Это одна власть. А при другой — у тебя из-под носу баба брата уволокла. Сиди уж, вояка. У нас работы по горло и недосуг властей делить. Ты был у старшинки на Богомдарованном, наладил обмен пашеницы на золото?

— Был.

— Ну и как? Поди, Кузька уж там промышлят?

— Не. Старшинка сказывал: с Федором да Егоршей нужно об этом рядить.

— Тьфу ты, — зло сплюнул Устин, — и тут власть объявилась. Ну-ну, поживем — увидим.

7

Затихло село Притаежное. Хуторяне ушли ни с чем: не нашлось бандитов среди партизан. Бойцы отдыхали, завтра утром в поход.

Ночью Вавила, Вера и командиры решали, как быстрее перехватать карателей, где устроить засады. Ксюша была за хозяйку: варила картошку, наливала чай. Прислушивалась к разговорам.

— Это не тракт, а река. Тракты показаны черным, а река голубая. Вот тракт. — Вавила щепочкой вел по тонкой черной линии. — Вот тут сужение реки, скалы с обеих сторон… Настоящая западня.

— А если на баянкульский проселок?

— Опять ты на реку лезешь. Проселок вот: черточка, пропуск, и опять черточка.

— Черт их знает, — ругались командиры. — И кто эти карты напридумывал. Так куда же идти?

— А ежели на Черемушки?

— И правда. Тут же рукой подать…

— Сорок верст, товарищи. Это не шутка, — сказала Вера.

— Черт! А смотреть — совсем рядом.

— Картошка остынет. Ешьте, — угощала Ксюша.

— Погодь ты… Значит, не опередить нам Горева?…

Ксюша нечаянно зевнула. Очень хотелось спать. Сегодня выдался тревожный день. «И Ваня чего-то приболел… Постой! Лучшего места ищи — не найдешь!» Ксюша сказала вслух:

— Первый удар нужно делать в Самарецких щеках. К Черемушкам, Вавила, не надо. Возле развилки надо. Там к самой дороге подходит пихтач… Баянкульский тракт тоже надо сторожить. Это ежели они за золотом свернут. А дальше можно только на лыжах. С возами тут не пройдешь на Рогачево.

— Нам нельзя распыляться, Ксюша. А вот Самарецкие щеки — тут ты, пожалуй, права.

— Конешно, горевцам на возах — одна дорога: Саморецкие щеки им не миновать. Смотрите, мужики…

Ксюша называла деревни, заимки, а Вера быстро отыскивала их на карте и ставила жирные карандашные точки. Так постепенно вырисовывалась схема движения групп.