Эхо тайги

– Мы решили выступать против Горева. Будем действовать по предложенному Федором плану. А на встречу с Ваницким я бы, Вера, идти не советовал. Это просто ловушка. Горев с Ваницким отпустили Ксюшу в надежде поймать вас обеих. Ты лезешь им прямо в пасть.

– Валерий Аркадьевич человек честный, ловушек строить не будет. Он друг моего детства, и я ему безусловно верю.

– Не знал, что ты запанибрата с Ваницкими.

– Грамотный офицер нужен отряду.

– К тому же друг детства…

– Не смейся, Вавила. В нашем отряде будет сражаться Ваницкий. Представляешь резонанс?

– А если вдруг придется тебе выбирать – мы или он? Ксюша привела Ванюшку, не подумав, чем это может обернуться для отряда. А Валерий Ваницкий не Ванька Рогачев! Здесь дело серьезнее. Молчишь? Что ж, поступай по-своему. Но запомните обе: не теряйте головы, если вы еще бойцы партизанского отряда. Через три дня мы выступаем…

Ксюша сжалась от суровых слов Вавилы. Опустила голову. Вера взглянула на него в упор. И ей показалось, что на глазах у Вавилы блеснули слезы. «Трудно ему забыть Лушку».

10

Часовой заметил на гребне горы людей. Подозвал подчаска.

– К селу идут. Беги к разводящему. Докладай.

Вскоре на плотину прибежали не только разводящий и начальник караула, но прискакал и сам подполковник Горев.

– Эвон, вашескородь, теперича по склону идут.

Горев тщательно осмотрел в бинокль склон, вершину хребта. Теперь и он видел цепочку вооруженных людей. Отозвал адъютанта в сторону.

– Что вы думаете об этом, поручик?

– Я думаю, партизаны случайно демаскировали себя.

– Сомнительно. У них опытные таежники, они нашли бы скрытые подходы к селу. А тут идут открыто. Откуда у них столько сил? Несут пулемет. Нет, случайная демаскировка исключается. Но почему они лезут напрямик? После дождей река разлилась, переправа практически невозможна, хотят форсировать реку по плотине? Откуда у бандитов такая отвага? Или это отвлекающий маневр, а наступления надо ожидать со степи?

Тем временем на противоположном берегу реки отряд Вавилы в составе семнадцати человек таскал к берегу камни, сутунки, пеньки.

– Вашескородь, – доложил Гореву запыхавшийся гонец, – супротив наших окопов замечен противник. Прячется шибко, но штыки проблескивают.

«Все правильно, – подумал Горев. – На мельницу в открытую лезут, а против окопов прячутся. Хотят отвлечь наши силы к реке. Можно бы сразу перевести солдат обратно в окопы. Но пока подождем. Береженого бог бережет».

Когда стемнело, Горев послал адъютанта к мельничной плотине.

– Оставьте там полувзвод, а остальных – в окопы.

Стемнело. У мельницы началась перестрелка. Выстрелы с противоположного берега были редкие, как бы нехотя прилетит эхо залпа, и опять тихо.

Подбежав к Гореву, адъютант доложил:

– Они прыгают в воду, господин подполковник! Кажется намерены форсировать реку!

– Это абсурд! – Но от реки действительно неслись всплески, крики, сверкали вспышки выстрелов. Спрятавшись за ствол березы, Горев подал команду стрелять. Застрочили пулеметы.

– Ур-р-ра!… – донеслось с противоположного берега.

– Усилить огонь!… – горячился адъютант. – Ага, откатились канальи!

Горев продолжал сомневаться.

– И все же здесь демонстрация. Основной удар готовится со степи, но есть смысл пулеметы подержать пока здесь. Пожалуй, мы так и сделаем…

Из-за реки вновь донеслось раскатистое «ура», выстрелы, всплески воды.

– Снова атака? Ог-гонь! Пулеметы, длинными очередями с рассеянием по фронту…

На том берегу основные силы отряда расположились в лесу. Бойцы отдыхали. С Вавилой было всего семнадцать человек. Скрываясь за небольшим бугром, приложив ко рту рупоры из бересты, они что есть силы кричали ура, сбрасывали в реку собранные днем сутунки, валуны, коряги. Все это плюхалось в воду, создавало впечатление, будто прыгают люди.

– Осторожней, ребята, – уговаривал Вавила. – Не высовывайтесь, а то дурная пуля прихватит.

Во время третьей атаки Гореву показался слишком однообразным шум боя. И крики «ура» неазартны. И стрельба редкая. «Ай да Уралов! Ловко придумал».

Спросил адъютанта:

– Вы поняли смысл демонстрации?

– Так точно, господин подполковник. Они бросают в воду бревешки, создают шум, отвлекают наше внимание, а удар готовят в другом месте.

– Правильно. Бесшумно снимайте солдат и ведите их за деревню в окопы. Там подпустите противника как можно ближе – и сразу из всех пулеметов. Чтоб ни один не ушел.

– Снял фуражку, перекрестился. – Сам бог шлет нам победу…

Вавила тоже отдал приказ:

– Игнат, пробирайся к нашим. Пускай они потихоньку, без шума, идут сюда, к берегу.

Когда ниже мельничной плотины собрался весь партизанский отряд, Вавила подал сигнал к четвертой атаке. Охрипшие партизаны снова закричали «ура» в рупоры. В реку полетели остатки камней и бревешек, но с противоположного берега колчаковские солдаты ответили хохотом.

– Еще поорите! А ну, поднажми, дурачье… Камушки побросайте…

Колчаковцы хохотали, а партизаны продолжали кричать «ура», стреляли, и всплески в реке раздавались все чаще. Вавила поднялся из-за бугра.

– Пора, ребята, Отомстим за товарищей!… За Лушку! – и первым прыгнул с берега.