Эхо теней и другие мистические истории

Одним… Да, да, да, можно. Нужно с ней поделиться… Вот только, какой?.. Ей апельсин подходит. Или Мике просто уж очень лимонный нравится. Ну… Как-то так.

— Вот, — она честно протягивает кругленький, оформленный в широкую дольку. Оранживенький по краям, с прожилками белыми.

Лицо Феи… Лицо лица. Очень задумчиво то открывает, то закрывает рот. Широко, да. Моргать перестала. Косится то на сладость в варежке, то на Мику. Судя по её взгляду, то на робко поджатые губы, то на глаза.

Бровь почёсывает. Тихо, одним только выдохом как бы откашливается.

— Ну… — девочка грустнеет, снова смотрит уже на свои кроссовки. — Это всё, правда. Есть с лимоном ещё… Хочешь лимонный?

И на конфетку свою на застывшей ладошке смотрит.

Фея… Она выдыхает. Рот всё ещё приоткрыт.

— Тебе сколько лет-то?

— Зим, — поправляет Мика.

«Ей не нравятся леденцы, да?».

— Оке-е-ей, — та протягивает и кивает. — Сколько зим тебе, девочка?

А та опять носом шмыгает. Не то, чтобы любит говорить об этом. Сами зимы ей очень нравятся. А вот цифры вот эти всякие… Ну, чем больше их, тем просто лучше. И чтоб много-много как-нибудь было. Но и врать не хочется. Вот совсем нет, вдруг. Почему-то. Не может она Фее врать.

— Втрое меньше, чем на весах, — и теперь сама уже голову в плечи прячет.

«Красивая» снова откашливается. Уже вполне с искренней задумчивостью её оглядывает.

— А… — даже край губы прикусывает, — на весах сколько?..

— Десять палочек, круглое.

Фея кивает, прикрывает веки. Покачивает головой так, словно и правда считает-прикидывает. Испускает тяжёлый вздох.

— Отоспаться тебе есть где, нет?

Отоспаться… Темнота тёплая, лёгкий и мягкий ветер. Прилив и шелест травы.

— В лодочке… — и совсем краснеет.

— А л-л-лодоч-к-ка — где?..

— Сломалась, — и не лицо у Мики, а сплошной грустный смайлик: «:С».

Фея откидывается на спинку скамейки, закидывает голову к небу, вся в сиденье вжимается, плотнее в куртку кутается, ладонями карманы сжимает.

— Куришь? — она косится, как бы со стороны.

Мика не любит курить. А Фея вот леденцы не любит. Не скажет же Мика Фее, что она ненавидит курить? Если Фея такое спрашивает, то она-то ведь точно курит. А… Какие сигареты у фей? Может, с ними всё не так плохо?.. Может, они другие?

— А они у тебя вкусные? — о чём думает, то и спрашивает. — Хочешь, мы поменяемся?

А глаза у той уже и не с прищуром, а большие-большие. Распахнутые. Сказочные.

— Да чтоб я ещё конфеты у девочек отбирала, себе оставь, — Микину всё ещё протянутую ладонь отодвигает. Не то, чтобы вкусные, — пожимает плечами. — Выдохнуть помогают. С ментолом.

Выдохнуть.

Да, выдохнуть очень нужно.

Мика кивает и соглашается. Всё-таки чуть обиженно, но прячет предложенный фее подарок обратно к себе в карман. Принимает от неё тонкую бумажную палочку, набитую сухой чуть-чуть бурой травой.

— Да табак, табак там, ничего тяжелее б не дала, даже если бы было, — та всё-таки уже не так нервно смеётся. — Ладно, чего уж там, — огонь подносит, как пальцами щёлкает.

Мика затягивается. Ротовая полость, гортань тут же заполняются густым и тяжёлым дымом. И голова кругом.

Мика Скрючивается и кашляет. Но сигарету меж пальцев держит, хоть жмурится и сжимается.

Фея опять выдыхает, сквозь губы чуть сомкнутые. Тут же обнимает девочку, гладит и успокаивает, усаживает обратно.

Обнимает. Гладит. Усаживает. Прикасается.

Добрая.

Мика вздёргивается, трясёт головой.

… «Приятно»…

— Они же с капсулой, ну. Вот так, — Фея показывает: на какую-то кнопочку щёлкает.

И… Да, с новой затяжкой становится уже легче. Но всё равно, даже через ткань куртки всё ещё импульсы мелкие-мелкие. И у шеи. И по щекам. Вот как и дым этот, такие же леденящие. Да, ментоловые. Ментоловые касания.

— Моя «лодочка», — говорит Фея, когда уже сама закурила. — С брачной ночи вообще свалила. До последнего пыталась себя убедить, что мне хорошо будет. А потом. Ну, как дошло до дела… Да к чёрту всё… Давно было. Мика, правильно?

— Правильно, — Мика кивает, старается повторить то, как Фея сидит свободно, как закинула ногу за ногу. Как изящно приставляет сигарету к губам. Откидывается, пускает дым густой в ночь.

— Аяна, — в той же позе говорит Фея, руки ей не протягивает. — Будем знакомы?

— Будем.

— Хочешь гулять?

— Веди.

***

Потерянная девочка и явившаяся на её немой зов Фея — они гуляют. Гуляют по ночно-вечернему парку. Вот да, тому самому парку аттракционов. Над ветвями деревьев прокинуты мерцающие гирлянды, а с высоких небес мерно падает тихий снег.

И парковая аллея сейчас, с вот этими лампами-фонарями, огоньками меж крон, почти лишённых листвы, шатры и палатки, многоголосье, музыка — это всё напоминает какой-нибудь лагерь, стоянку какую-то, на опушке в большом лесу.

Вот как тот самый праздник, где все собираются и танцуют у большого костра.

Да-да-да, как тот самый праздник на противоположном берегу тихого одинокого озера, чьи просторы теряются в нависшем густом тумане.