Эхо теней и другие мистические истории

Медленные и удаляющиеся. И вязкий, липкий, оставляющий сочащийся плотный красный след звук вот совсем близко, чётко-чётко по поверхности двери в её спальню.

Он клюнул! Он уходит к себе!

Окрылённая, Мика на цыпочках подкрадывается к шкафу. Выгребает оттуда свою вторую кофточку, ещё одну пару джинсов. Как-то худо-бедно их вместе складывает. Носки, трусики, запасную простыню сложенную в них запихивает. Всё это делает в спешке и чтоб ну хоть как-нибудь. Руками трясущимися, с проступающей на лбу испариной, но старается, старается изо всех сил.

Осматривает своё детище.

Гомункул... Ну, получился. Безголовый, да, излишне толстый, кривой, но по темноте — нормально, нормально. Сойдёт.

Вот эту странную куклу Мика тут же под кровать укладывает. Конечно же, с дальней стороны, у окна. Вдавливает это чучело на всю длину собственных рук. Ну, чтоб ощущение было, что Мика пыталась, очень пыталась, но не успела вот там далеко спрятаться. Но как бы сникла к паркету, не дышит, и очень-очень на удачу, на всё самое лучшее, вжавшись в пол пыльный, сейчас надеется.

Ещё и одеяло подтянуть, и простынь, подушки. Всё-всё-всё вот туда, к окну, к дальнему-дальнему краю. «Мика прячется, Мика прячется под кроватью».

Пусть Белая Маска, зайдя сюда, подумает именно так!

***

Девочка выдыхает, смахивает пот со лба. Тихо, конечно же, выдыхает. В принципе по возможности старается не дышать.

Вслушивается. Будто бы ушки даже под косичками навострила, идёт ли там кто-то по коридору.

Нет, даже и хлюпанье совсем-совсем глухое и гулкое. Отдалённое, через несколько стен. Возится! Всё ещё у себя возится!

Кабинет Белой Маски — он же широкий, просторный! Не меньше, вот совсем не уступает размерами опустевшему новому залу бывшей мастерской.

Даже нет, не так!

Он же просто огромный! Там искать-обыскаться, зарыться и закопаться! Гитары, синтезатор, тетрадки нотные, и всё повсюду, без ящиков, не сложено, а развалено. И тряпки всякие, много тряпок. Два кресла ещё, раскладушка, человечки надутые — такой, такой хлам! Нет, храм даже, очень-очень по-своему. Вот Белая Маска сейчас ходит, тот храм раскрашивает.

Но Мика опять теряется, опять выпадает в свои картинки.

Жмурится, кулаком, чтоб беззвучно, себя по щеке хлопает — и вот теперь — да, теперь точно-точно, обязательно затолкаться собою в шкаф.

За щеколду схватиться пальцами. Цепко-цепко схватиться, даром, что с металла они соскальзывают. Будто бы ещё выбор есть. А нет выбора, есть дверь плотная. Вот её бы попридержать.

Затаить дыхание.

Прятаться ей велели?

Очень-очень велели!

Ей нравится эта игра?

Ещё как нравится!

Повторить как-нибудь?

... Зависит от того, как сейчас сыграются.

Дверца шкафа прилегает к его порогу. Прикрытая, не шатается.

Мика пробует отпустить щеколду. Ну, как пробует: удержать не может.

Отпускает замок и очень, очень надеется.

Главное — не дрожать.

И что, что щёлочка? Она тоненькая. Маленькая прореха — и как раз хорошо просматривается пол у кровати.

Прятки — игра выжидания. А в смеси с догонялками — ещё и позиционирования.

Вот Мика очень хорошо позиционируется и ждёт. Так гордится своими решениями, что аж сердечко совсем не на месте.

Не затаилась девочка, забурилась! По самое-самое. Наблюдает. Не закрыла глаза, просто на слабо покачивающуюся дверь, на прореху поглядывает. Всё прочее не столько видит, сколько воображает, хорошо представляет картинками через звук.

***

Да, Белая Маска пересекает порог её спальной.

И первый же хлюпающий жирный мазок — по пульсирующая алая линия по стене, сразу-сразу у входа.

Стоит, руки в боки.

Похоже, заметил кровать.

Мика хорошо представляет, как, должно быть, довольно сужаются его треугольные прорези глаз. И как дуга рта сетчатого сейчас вниз вытягивается. Как улыбается он широко-широко.

Матрас девичьей постели поскрипывает под чужим весом.

Наволочка, скомканная-смятая простынь, одеяло воздушное — всё, всё, всё покрывается размашистыми красными линиями. Вязко и липко, обрызгиваясь жирнющими каплями.

Уже не хлюпает, уже шлёпает, возит, выводит — один мазок за другим, широченнейшие полоски, через белое, через сизые обои на стенах, прямоугольниками и дугами, крестами и треугольниками — всё-всё-всё, везде и повсюду Белая Маска охотно, обильно багряными красками заливает. Кистью малярной как мечом по воздуху водит, едва ли не рубит ею с плеча. С выпадами картинными, театральными. Хаотично — и так старательно — и всё продвигаясь, шагая по кровати к её дальнему краю, где большая часть белья свалена. И даже слегка одёрнута, чуть развязана занавеска.

Белая Маска уверен в том, где именно Мика сейчас.

***

А Мика… А что Мика? Мика затаилась и ждёт. И у неё есть единственная попытка.

Прятки — это когда хорошо спрячешься, зная, что тебя точно-точно найдут.

Прятки с догонялками — это когда ты так прячешься, чтоб вовремя убежать. И чем дальше бежишь — тем лучше.

Мике нравятся именно такие прятки. Очень и очень нравятся.

Белая Маска отставляет ведёрышко, опускается на колени. Да, наконец-то! Он заглядывает! Он лезет — теперь по её стрелочкам.