Экипаж черного корабля

В общем, во внешнем фиксируемом глазами мире, все было как прежде, там, вдалеке нескольких миновавших дней. Но внутри генерала-канонира произошли тектонические сдвиги. И не только внутри. И здесь в окружающем, замкнутом пространстве «боевой горы» незримо изменилась аура взаимоотношений. Внешне, для ненаблюдательного, с отсутствием интуиции, человека, или не могущего сейчас попасть на борт новичка, все происходящее пребывало в цикличной статике: сыпались грамотно-расторопные доклады; мельтешила по экранам доступная только пониманию специалистов суть, выраженная в цифрах; плескало по грубым металлическим кружкам бесплатное ночное счастье – горячее сладенькое какао (раз в четыре часа, не чаще, дабы не перегружать выданные природой мочевые пузыри); шаркали по истертой резиновости пола, болтались в бесхозности и самостоятельности под креслами, ненужные в эти часы придатки туловища – ноги. Все, все было в норме, но все-таки не так.

Да, не все знали, что произошло конкретно, почти никто не ведал полной версии случившегося, так, высвечивали у каждого в голове калейдоскопические осколки, могущие составить массу узоров отстоящих от реальности на достаточно безопасном для хозяина мыслей расстоянии. Кто-то стал свидетелем коридорных перемещений подозрительных личностей с иглометами навскидку; кто-то даже узрел, или услышал перестрелочную суету с шипением и визгами; кто-то опешил, когда мимо деловито проволокли вроде бы знакомого, но уже абсолютно бездыханного человека. Но основная масса многотысячного экипажа, занятая круглосуточной работой, что она видела? В лучшем случае слышала, что кто-то, в свою очередь, слышал о том, что еще кто-то видел…

Слухи они слухи и есть. И бессмысленно их давить, только неумные, быстро слетающие с тронов диктаторы с ними борются. Умные – ими управляют. Вчера были одни слухи, а сегодня другие. Любое событие, пропускаясь сквозь умело отъюстированную призму, раскладывается в бесконечный спектр возможных интерпретаций. Какая будет превалировать – зависит от вас!

Сейчас превалировала, ширилась и свешивала ножки над другими следующая версия: на борту «горы» выявлена, давно сидящая на крючке у РНК, банда распространителей электро-наркотических приспособлений; банда большая, раскинувшая щупальца-присоски по всему «организму» «Сонного ящера»; среди опознанных членов имеются даже люди из управленческого офицерского звена; по законам военного времени, за действия могущие привести к снижению порога боевой готовности, может быть применена публичная смертная казнь; тех из экипажа, кто знает что-либо о случаях распространения или употребления «электро-заразы», РНК и командование призывает поделиться информацией – анонимность, а возможно, повышение по службе гарантируется. Не просто неплохая, а прямо-таки гениальная версия!

Генерал-канонир не знал, изобрел ли ее сам Мурашу-Дид, либо кто-то из его подчиненных – это, по большому счету, не имело значения. Многих, ох многих из экипажа и подвижного десанта «горы» версия такой направленности насторожила и заставила предпринять лихорадочную активность: кого, скоренько написать анонимный рапорточек на не в меру возомнившего о себе непосредственного начальника; кого пометаться по отсекам, разыскивая местечко, куда бы перепрятать, а лучше вообще испарить, стереть из памяти и реальности этот чертов приборчик с присосками, клеящимися на стриженную черепушку. Этой версией, внезапно вознесенный в апогей власти, РНК сразу же развязывал себе руки для неограниченного террора. Нет, конечно, Комитет его не начал – не было причин: он по-прежнему вел его избирательно. Но вот повод для большой читки теперь имелся.

Ну, а в чем же была реальность? Она была в том, что со своего возвышенного кресла, Тутор-Рор не наблюдал некоторых из «своих», тех кого он втянул в заговор. Он даже не мог узнать, живы ли они сейчас, в каком состоянии их тела, а уж тем более, души. Наверняка большинство из них все-таки оставались в здравии. Они являлись заложниками, теми, кто обеспечивал лояльность командира «боевой горы». А те, кто корчился, привязанный к «детекторам дознания», оказались платой. Платой за проигранную битву и платой за сегодняшнее предательство генерала-канонира.