Эклектика (СИ)

Вейни тихо вздохнула, крепче сжимая ладонь Короля. Все живое для ее Господина — открытая книга. От Майри не скрыть ни одной мысли. Да и зачем? Он Бог. Она считала Майриора таковым, невзирая на все слухи. Идеальным, неземным, добрым. Он не мог быть другим. Вся внешность ее ангела пела об этом.

— После того, как появилась Лета, ты совсем не обращаешь на меня внимания, — жалобно сказала Айвена. На арене Валентайн сделал очередной выпад, едва не попав Бетельгейзу в руку. Лорд-оборотень буквально загонял наследника престола. Бетти не мог нанести ни одного удара.

— Глупости, — прошептал Майри в ответ, наклоняясь к ее губам. Айвена, будучи ростом в полтора метра, чувствовала себя малышкой в его руках. Рядом с Валентайном и Леонардом — вовсе карликом. Рука Короля обхватила талию Вейни, прижимая к себе. Как она могла подумать, что Майри забыл о ней? Как такое вообще пришло в ее голову? Глупая! Их губы соприкоснулись. Тепло. Спокойно. Как воссоединение со светом. Вейни словно купалась в лучах солнца Мосант, которого никогда не видела. Она таяла. Вампирские клыки сами выступили вперед.

Вейни ощутила, как кинжал Майриора снова ворвался ей прямо в сердце, оставляя вечные шрамы. Снова тот дивный свет его глаз. Снова белая комната. Снова рай, полный боли. Вейни прокусила нежную кожу губ, добираясь до серебристой крови. Как сладко… Ни в чьих руках, кроме его, она не чувствовала себя в большей безопасности. Ангельское тепло и свет окружали Вейни. То был рай, которым она грезила с отрочества. Рай.

Римма и Альмейра дружно взвизгнули; Майри отстранился. На краю арены стоял на коленях Бетельгейз, к его шее был приставлен меч. Сорвав с головы шлем, Валентайн Аустен с победоносной улыбкой смотрел на собравшихся. Радовались за него лишь двое, хотя и с горечью. Майри в бешенстве выдохнул; Римма повернулась к ним, нахмурив белесые брови. Вейни торопливо скинула руку Майри со своей талии. Незачем детям знать, что он изменяет их матерям с ней.

— Папа, почему он проиграл? — возмущенно крикнула Римма. — Ты что, ничего сделать не мог?

— Честный поединок, юная леди, он такой, — прохрипел Леонард со своего места. На арене Валентайн помогал подняться Бетельгейзу.

— Кому нужна ваша честность!

— Скажи ей что-нибудь, — прошептала Вейни, облизывая губы. Серебристая кровь теплела на коже.

Майриор же, не произнеся ни слова, исчез из Зачарованных садов. Римма, продолжая возмущаться, что-то втолковывала Леонарду, не обращая внимания, что генерал старше ее примерно в тысячу раз. Альмейра плакала. Белладонна стояла, как и прежде — непоколебимая статуя, помешанная на своей Оссатуре. Валентайн и Бетти о чем-то переговаривались. Они явно не держали зла друг на друга и на вопли Риммы внимания не обращали. Старшая дочь Майриора Десенто кричала, что смертные выродки не должны быть выше потомков Создателей.

Праздник, которого ждали полгода, кончился внезапнее, чем перемирие для империи. Айвена поднялась со скамьи. Больше проигрыша Бетельгейза волновало только одно.

Успела ли Римма Инколоре заметить следы серебра на ее губах? Айвена не могла знать ответа. Дочь Майри и Леты столь рьяно показывала недовольство проигрышем брата. Наверное, всё-таки нет… Мысль успокаивала, хотя сомнения продолжали одолевать Вейни. Вздохнув (никак она не могла избавиться от глупой привычки дышать), Вейни начала спускаться вниз, к Аль, которая продолжала плакать. «Придется забрать ее с собой на Лакриму, чтобы успокоить, — думала вампиресса. — Показать волшебство, ледяные города, фонтаны, зимний сад, кружение рыбок в прудах, подарить что-нибудь…»

На Римму Инколоре это не действовало давно, что не могло не беспокоить Айвену. Старшая стала совершенно неуправляемой. «Когда-нибудь это сыграет злую шутку со всеми нами», — подумала Вейни, склонившись над Альмейре. На щеках принцессы дымились слезы.

— О, милая, — прошептала Вейни. — Не плачь, в следующий раз он победит. Посмотри, Бетти улыбается.

Девочка уткнулась ей в грудь. Айвена начала гладить принцессу по волосам, шепча слова утешения. Она заметила, что Белладонна неодобрительно смотрит на эту картину. Полные темные губы леди сжались, линия челюсти ужесточилась. Обычно так владелица Оссатуры смотрела на шпионов империи и мужские слезы.

— Что? — не выдержав, спросила вампиресса.

Донна разомкнула губы:

— Альмейра, это непозволительно. Принцесса не должна плакать, она должна быть сильной.

— Тебе-то откуда об этом знать? — возмутилась Вейни, ощутив, что девочка отстранилась. Почему слова бездушной статуи оказались более эффективны?