Эклектика (СИ)

Вторая вампиресса Синааны, обладающая силой металла, стояла справа от подруги, кутаясь в плотный плащ. Когда Вейни на днях выловила Ситри в водах южного океана, она впала в ужас. Не было ни одной кости, что срослась бы правильно в теле Стального клинка. Все из-за Валентайна! Вейни знала, что именно он отказался перенести Ситри домой. Как можно быть таким жестоким? Вейни была возмущена. Если бы подобное произошло с Валеттой Инколоре, вампиресса бы только обрадовалась, но Ситри не вызывала волну недовольства или ненависти своим присутствием. Им с Ситри нечего делить: Танойтиш предпочла Майриору Валентайна, Айвена не понимала ее. Чем руководствовалась Ситри, принимая решение? Как можно променять Майри на Валентайна? Владыка был красивее, сильнее, обладал силой, которой нет ни у кого… Такая глупая! Но несмотря некоторое снисхождение, Вейни любила Стального клинка.

Они, конечно, не были подругами в полном смысле этого слова, но сохраняли самые теплые отношения. Ситри предпочитала путешествия управлению Гифтгардом; Вейни, наоборот, с большим удовольствием сидела в замке вместе с детьми. Ситри не выносила зиму, а Вейни — любую погоду, кроме той, что царила на Лакриме. Ситри спокойно влезала в каждый разговор, не стеснялась выражений; Вейни не позволяло воспитание. В общем и целом, они были совершенно разными. Одной из немногих вещей, объединявших их, стала любовь к деньгам. Ситри дрожала над каждой монеткой, будто та что-то значила сама по себе; Вейни любила их, потому что за пару вистов или ракушек Диких островов можно было купить новые серьги, ожерелье или платье. Они обе любили кровь и обе — серебристую. Ситри состояла в связи с Валентайном, в той самой запретной связи между вампиром и теплокровным существом, от которой зависят оба. Иногда Айвена думала: как же так получилось, что выходец из императорской семьи обладает кровью того же цвета, что и Владыка? Ответ не находился.

Они обе любили войну и любили убивать, хотя каждая — по разным причинам.

Ситри ненавидела людей. Она с удовольствием бы потанцевала на костях во время апокалипсиса, провожая в последний путь тех, кто насмехался над ней раньше, но была вынуждена радоваться редким разрешениям устроить резню. Она, в отличие от Вейни, не страдала от голосов, помутнения рассудка и раздвоения личности во время припадков. Ее действия всегда были осознанными. Вопреки слухам, Ситри не убивала ради забавы, но с легкостью находила причины. Например, твердила, что врагов-хайлендцев нельзя оставлять в живых из осторожности.

Айвена была с ней согласна. Неверующих, отвернувшихся от Короля, следовало убивать с особой жесткостью в назидание остальным. Она полагала так и, все же, чаще пускала кровь в моменты сумасшествия, не понимая, что делает. Смысл действа для самой Вейни — служение Майриору — искажался, но глобальная цель все равно становилась на шаг ближе. Каждая смерть — маленький шажок к полному господству Луны в Мосант. Принявшие ее окажутся в новом мире.

— Что это за красные огоньки? — восхищенно спросила Альмейра, вырывая из размышлений.

Айвена вгляделась в линию противоположного берега.

— Лава, — ответила вместо нее Ситри, как всегда, влезая в чужой разговор. Раздражало, но не все же имеют понятия о приличии?

— Что такое лава?

— Расплавленный камень плюс огонь, — объяснила та. — В Синаане полно ее. Ты не видела?

— Тетя Вейни, ты покажешь мне лаву? — обратилась Аль к наставнице.

— Милая, не думаю, что это хорошая идея. Она жжется.

— Папа не позволит лаве сжечь меня, — уверенно заявила девочка.

С этим трудно было поспорить.

— Всем бы таких родителей, — заметила Ситри. — Моя мамаша скорее утопила бы меня в лаве.

— Я своих не знаю, — равнодушно пожала хрупкими плечами Вейни. Ее давно покинули воспоминания и о детстве, и о Югославии, и о переезде в другую страну. Смертная жизнь начиналась с венчания в католической церкви. До того ее окружали грехи, которые Вейни поспешила изгнать из памяти. Юная девушка предпочла «не знать» родителей, отвернувшихся от бога. Вейни не была уверена, что они сильно горевали о сбежавшей «помешанной» дочери.

— Кто ваша мама, тетя Ситри? — Аль так произносила ее имя, что получалось что-то вроде «Ситти». Девочка даже нахмурилась. Густые брови нависли над темными глазами, непроглядными, как самая темная ночь. Видимо, такое отношение матери к дочери возмутило принцессу. Вейни пыталась научить Аль манерам, и, кажется, у нее это получилось. Альмейру возмущало каждое проявление нетактичности, грубые слова — идеальная принцесса!

Ситри ответила не сразу. Наверное, думала, как сказать помягче, по крайней мере, Айвена надеялась на это.

— Леди Сёршу, — Ситри даже улыбнулась, правда, криво. — Воительница всея империи, палач Света и одна из лучших подруг тамошней правительницы. Я родилась в столице Хайленда, ты знала об этом?

— Нет, — прошептала Аль, нахмурившись еще сильнее. — А кто папа?

Ситри закусила губу. Айвена искоса на нее посмотрела. Что ответит? Правду или ложь? Подруга выбрала последнее.