Эклектика (СИ)

Смерть оказалась холодной, липкой, безразличной. Старшей дочери Бездны было все равно, кого забирать: людей, любовь или осколки душ. Асель шла по пепельному раю, пока темнота под ногами не стала абсолютной. Каблуки туфель увязали в ней, и Асель поняла, что встретила глубинный провал, разделявший две части измерения. Он был больше, чем просто трещиной. Он — это сама Асель. Судьба любого из миров, чье время вышло. Бездна.

Над бездной завис остров. Папа грезил созданием Небесного города, но новый Кэрлэйири нисколько на него не походил. Серые шпили пронзали смог заводов и мириады распухших тел. Где-то — звезды, где-то — хрустальная пыль, а Эван выбрал смерть и перерождение. Под крышами, насмехаясь, горели фонари и подчеркивали пустое небо. «Неба нет, — подумала Асель. — Бесконечная чернота кругом, куда ни глянь, и под ногами, и над головой, и в самой голове». Тем не менее, мрак не был всесилен — каменный остов города различался, и от него откалывались глыбы. Медленно, точно листья, они падали вниз и исчезали.

Откалывались слишком высоко…

Асель не могла подняться. Каждый ее шаг увязал в невидимой жиже. Легкость оказалась утрачена. Асель могла бы взлететь и в огне, и в центре урагана, но чужая материя липла к ногам кандалами. Дорога наверх оказалась закрыта, последний оплот жизни — недоступен. Отчаявшись, Асель прекратила бессмысленный поход; ноги провалились в субстанцию по щиколотку, и ей пришлось отступить. Сумрак заботливо подвел ее к одной из погасших звезд, которые полукругом охраняли Кэрлиму. Асель видела их с большим трудом, скорее интуитивно, нежели физически. Горела только одна. Она вызывала восхищение.

Так и гаснут звезды — в одиночестве. Асель прислонилась к мертвому шару и опустила глаза. На руках засохла папина кровь. Она вся пропиталась ею, до глубины души, которая, разбухнув, отяжелела. Кровь тянула на дно измерения, туда, где на ртутном полотнище собрались все нечистоты. Подняться не получилось, может, удастся упасть? За ртутной пленкой проглядывался свет. Свет рождения или предсмертный — вот загадка.

Мир раскололся, и самая старая его часть превращалась в ничто. Асель без эмоций осознала, что ее конец близок. Как гром после молний. Скорый конец не вызвал ни боли, ни страха — глупо испытывать что-то из этого, когда позади миллиарды жизней, домом для которых она стала…

— Живых нет, — прошептала Асель. — Осталось то, что никогда не жило, бездушные плоды разума без чувства.

Силуэты Теллура и Аргенто летали сверху и дарили редкие искры света. Асель изловчилась поймать одну. Это был чужой, враждебный свет; попытка сделать родным погасила его. Формулу света стерли из матрицы Мосант первой. Асель закусила губу. Пальцы вызвали ветер, но бриз заглушила тьма; огонь увял; лунное пламя и его сияние постигла та же участь; и только вода осталась на пальцах, не собираясь высыхать. Асель видела в них свое отражение — пропитавшееся кровью тело светилось само по себе. Она стала призраком — во всех смыслах, но не хотела делать из этого трагедии. «Я не человек, — напомнила себе Асель, — как бы другие ни желали меня такой видеть. Переживания так глупы и поверхностны… Может, я и чувствую что-то, но, как папа, не могу это выразить и осознать».

— Слезы, — заметила она, обращаясь к бездне. — Мои глаза сухи, неужели в этой богом забытой дыре остался кто-то еще?

Эван и Висмут не знали цены ни слезам, ни человечности. Принцесса Сэрайз… Разве слезы могут летать? Ведь она там, внизу, где, по поверьям, находятся все Аустены — в аду. Шайлиан? Едва ли огонь стерпел подобное.

Это все же были слезы — соль хрустела на подушечках пальцев вместе с пеплом. Вот только высохли океаны, туман не окутывал галеон, а луна осталась на флагах Кэрлэйири. Асель смяла соленый пепел — в лицо дунуло помадой, кровью и медицинским спиртом. Странная смесь… Она напомнила о заснеженном склоне около Анлоса, к которому ее прошлую жизнь принесла Валетта Инколоре, бессмысленную битву внизу и самодовольную улыбку папы, которую, наконец, получилось простить.

Асель не успела почувствовать дрожь нитей матрицы. Все произошло слишком быстро — она очнулась только тогда, когда в спину обрушилась стена воды. Асель вздрогнула; волосы прилипли ко лбу, платье прижалось к телу. Вода собралась в лужицу у коленей, и в ней Асель заметила примесь крови. Ее? Нет… В отражении жил одинокий замок у берегов королевства Синаана. Он прятался или был спрятан во льдах северного моря, в морском тумане и сиянии портала. В остов замка вмерзли цветы — те же, что украшали ворот платья одной из вампиресс королевства.

— О, женщины твоего папаши, — сказал самый ожидаемый голос на свете. — Они достойны памятника. Впервые завидую.