Эклектика (СИ)

— Ты просто ненормальная по своей сути, — отмахнулся Эван. — Как все остальные здесь. Хаос, выбор, душевные метания, внезапно проснувшаяся совесть и предательства. В этом весь Майриор. Ничего страшного, — он послал взгляд на Асель. — В моих силах вас исправить, включая ту самую суть, как у них, «раздувшихся трупов». Я могу это сделать. Жаль, что вы не исправитесь добровольно. Я помогу.

В темноте выступили сотни звезд. Они заскрипели, зазвенели — Шайлиан отбил мечом первую вестницу боя. К ногам Асель упал меч, в котором, покопавшись в памяти, она узнала оружие хайлендских рыцарей с востока. Нитсу выругалась. Взмахнув рукой, она создала огненный барьер, который не пропускал металл, но позволял видеть, как клинки возникают из ниоткуда раз за разом и набрасываются на Шайлиана, будто управляемые невидимой армией. Некоторые из них покрывала ржавчина, на некоторых отпечатались пятна крови, объединяло же одно — участие в прошлых битвах за независимость. Среди них не нашлось стали, встреченной в боях между Хайлендом и Синааной. Все были выкованы для революций и гражданских войн.

Асель впервые задумалась: кто он, Эван? Аристократ, по собственному признанию, но говорящий об этой с неохотой. Не внутренние ли войны вызвали такое нежелание…

Шайлиан отбивал все удары. Он встречал набеги мертвой стали клинком, вызывая стопы искр, проскальзывал мимо, уворачивался от всех мысленных ухищрений Эвана, который напряженно следил за боем. Впервые за время знакомства Асель видела в самопровозглашенном энлордельере неуверенность и сомнения. Причина была ясна: Шайлиан предугадывал любое его решение, контролировать каждый меч Эван не мог. Детали уходили от него, и это больно било по самолюбию полубожества. Сравнение с главным врагом шло не в его пользу; Эван решился на следующий шаг.

Огненное кольцо вокруг Асель и Нитсу резко сузилось, опалив волосы и одежду. Асель взвизгнула; Нитсу притянула ее к себе, прижимая к груди, и остановила огонь ладонью. Шайлиан пропустил удар — по предплечью забежала кровь. Капли сорвались и поплыли вниз, в самую бездну.

— Не отвлекайся, идиот! — крикнула вампирша. — Он того и добивается!

Асель не чувствовала огонь. Он уже принадлежал другому миру, в котором ей не было места. На секунду ей захотелось пропасть в этом пламени, но Нитсу прижимала слишком крепко. Откуда силы? Откуда в ней всегда брались силы? И хватит ли их?

— Я не могу тебе помочь, — прошептала Асель, но Нитсу, сильнее раскрыв ладонь против пламени, показала тем самым, что помощь не требуется. Сквозь ее пальцы проглядывалась фигура Эвана. На его лице кривилась гримаса отвращения; в языках огня плясал образ разрушенного города, тлеющих транспарантов и жженой кожи. Падали башни, рассыпались стены столицы. Эван настолько сливался с открывшейся картиной, что Асель нисколько не удивилась, когда он произнес:

— Не люблю огонь. Огня не будет в новом мире — ни пожаров, ни бедствий, ни разрушений, ни погибших в собственных коронах родственников.

Шайлиан отбил очередной клинок, и буря стихла. Пламя развеялось — Асель и Нитсу отбросило назад волной жаркого воздуха. Асель упала во ртутную лужу, Нитсу повезло меньше, и она распласталась у погасшей звезды. Шайлиан, освободившись, в долю секунду занес над Эваном меч.

Наградив его улыбкой, полукровка опал на землю серой водой. Она впиталась в поверхность мира и пропала. В воздухе остался только чуть светящийся силуэт и черты надменного лица. Их смыло подкравшейся ночью.

Асель зачарованно смотрела на место, где стоял ее последний враг; Шайлиан, помедлив пару мгновений, подбежал к Нитсу.

— Ты как? Нормально? — услышала Асель его шепот, но слова доносились глухо, точно через корку льда или воду в ушах.

Она увидела рассвет.

Робкий серебристый шар медленно поднимался над укрытыми дымкой равнинами. Лучи не гуляли по полянам и не пронизывали воздух — шар испускал ровное сияние, которое невесомо касалось кожи теплом.

И не было тьмы над бездною, не кружилась водная гладь над ее беспокойной душой.

Асель опустилась на колени. Пальцы ее обняли короткую нежную траву, еще влажную от росы. Пахло свежестью, той самой свежестью, что всегда приходила в конце весны вместе с грозой; но теперь не звучал голос грома в небесах, не разливалось эхо по черному полотну неба; синева над головой не подпускала облака к жемчужному шару.

Легкое касание лилового, нежно-розового разбавляло привычный Мосант рассвет. Асель увидела, что слева, на склоне высокого холма, распускались васильки, а у края летнего островка проступает ручей. Он тек в сторону шара, туда, где расступался туман под дыханием ветра. Был ли новый берег за ним или нет — то невозможно было различить. День становился все более ясным; по левую руку вдруг показались высокие горы, какие Асель видела у города Брааса в далекие времена.