Эклектика (СИ)

Внизу, как оказалось, были купальни для служанок. Йонсу уже ожидали три одетые в простые платья из беленого льна девушки, чьи волосы были спрятаны под чепцы. В углу небольшого помещения паровала дубовая купель, доверху наполненная водой. Рядом, на скамье, лежал аккуратно сложенный новый наряд Йонсу.

— Мы обе понимаем, что ты решила, верно? — прокомментировала происходящее Мару.

— Тогда изволь принять немногочисленные правила жизни в этом замке. Помойся и оденься во что-то более приличное, чем попугайские тряпки. Я отойду. Кто-нибудь знает, где Кэтрин?

Драили ее на совесть, до красноты растерев кожу мочалками и трижды промыв волосы. Из купели Йонсу вышла розовая, как младенец, и еще некоторое время терпеливо сносила обтирание и вычесывание волос, которые еще влажными стянули на затылке в высокий хвост и обвили голову косой, наподобие короны.

Следующим надели пышное платье из почти невесомого шелка и стянули талию тесным расшитым золотой нитью корсетом.

Йонсу едва дышала, но терпела. Раскатав по ногам тонкие чулки и закрепив их подвязками, она, наконец, закончила свой туалет, сунув ноги в туфли-лодочки, что почти не чувствовались на ноге. В ушах появились серьги, кисти рук украсились браслетами.

Ливэйг подумала: если с ней обращаются так, то как обращаются с императрицей?

Вернувшаяся Мару тщательно оглядела Йонсу, велев ей покрутится вокруг своей оси, и удовлетворенно кивнула. Сама она за то время, пока готовили полуэльфийку, тоже принарядилась: платье сменилось на лазоревое из атласа, волосы завились в спирали, спускавшиеся к чуть загорелым плечами. Окружение идеально подходило к ней. «Пожалуй, Мару родилась для такой жизни», — подумала Йонсу, залюбовавшись ей. Неудивительно, что именно леди стала женой Михаэля Аустена. С этим тоже было связано какое-то воспоминание, но оно ускользало, как шелковая лента платья для вальса.

Кровавое пятно исчезло, и только приглядевшись, Йонсу заметила перетянутую бинтом талию. Его текстура предательски проступала сквозь ткань.

Мару кивнула в сторону двери.

Шли они молча; Йонсу разглядывала убранство новых помещений, удивляясь неизменной роскоши и стремлению к вычурности и помпезностью тех, кто занимался обустройством замка. Везде наблюдалась все та же лепнина, от обилия которой уже рябило в глазах, позолота, которой укрывался малейший бугорок на рельефах стен, настенные канделябры и тяжелые люстры, на потолках сверкали переливами хрусталя, начищенной меди и серебра. Память молчала.

Императрица обитала на самой вершине башни. Здесь царили тишина и холод — какой контраст по сравнению с остальным городом! Уткнувшись в широкую дверь из светлого дерева, Мару остановилась и, не оборачиваясь, сказала:

— Только молчи.

После чего легко толкнула двери. В нос сразу ударил аромат цветов. Йонсу против воли отступила назад. Только сейчас она полностью осознала то, как изменилась ее жизнь за этот день. Йонсу вдруг подумала: сколько жителей империи хотели бы оказаться в опочивальне леди Астреи вместо нее! Йонсу не хотела, но выбора не оказалось. Она шагнула в спальню правительницы западных земель Мосант.

На роскошной кровати с голубым постельным бельем лежала женщина. Бледные тонкие губы не улыбались, не шевелились, серые глаза ничего не выражали, только правая бровь поднялась немного выше левой, придавая женщине слегка горделивое выражение лица. Удивительное дело, но она спала. Йонсу озадачено взглянула на Мару.

— Правительница никогда не закрывает глаза, — прошептала та, вновь надевая на лицо улыбку. — Леди Астрея сейчас проснется.

Не закрывает глаза? Ливэйг готова была поклясться, что правительница — человек.

— Что я должна делать?

— То же, что и я. Ты будешь только помогать мне на первых порах. Ей надо принять ванну, расчесать волосы, приготовить платье, заправить кровать.

— Все?

— Молчать. И улыбаться, — добавила Мару.

Створки окон раскрылись, впуская теплый воздух, развевая шторы. Полосы шелка ласкали кожу; хрустальная люстра засверкала; плетеные кресла засияли ласковым белым светом. Цветы в вазах заколыхались, начиная дурманить. Мару неслышно шагнула вперед, к кровати, и Йонсу последовала за ней. Страшно. Монументальная фигура леди Астреи внушала ужас; Ливэйг боялась взглянуть на нее и смотрела куда-то в подушку.

— Доброе утро, госпожа. Ванна уже готова.

Мару подала леди руку. Йонсу замерла. На шелковой подушке лежала жемчужно-золотая прядь волос, выбившаяся из прически Астреи Аустен.

========== Глава 8 Кровь ==========

15 число месяца Альдебарана,

леди Кэтрин Вилариас