Эклетика. Часть первая. Полуденные тени (СИ)

— Нет, — донеслось со стула перед зеркалом. — Никто не узнал обо мне, и про Сэрайз не узнают тоже. Не беспокойся о ней. Есть другие причины для беспокойства. Сегодня произошло нечто крайне неприятное.

Странные нотки промелькнули в голове жены, и Михаэль, услышав их, снова привстал. Мариэль не из тех, кто волнуется попусту. В конце концов, ей восемь миллиардов лет.

— Что случилось?

Мари неловким движением вытащила из ящика стола нечто золотое и светящееся. Сначала ему показалось, что на ладони покоится золото; приглядевшись, Михаэль понял свою ошибку.

— Волосы?

— Йонсу Ливэйг нашла их около домика Като. Михаэль, — голос жены все же дрогнул, — что будет, если она узнает?

— Ничего хорошего, — принц не испытывал желания касаться находки и смотрел на волосы издалека. Их хозяйку он видел не раз.

— Она пойдет на Синаану. Разрушит все.

Михаэль в упор посмотрел на Мари, прямо в лживые глаза, которые уже не могли его обмануть. Любовь ушла, не появившись, остались доверие и взаимовыручка.

— Почему тебя так заботит судьба Империи? Некого будет кусать? — тень улыбки мелькнула на губах.

И царившее между ними душевное тепло.

— Ты прав, но только лишь отчасти.

— Пусть, — принц не стал спорить. — Никому не показывай. Спрячь подальше, а лучше уничтожь.

— Не в этой комнате, — заметила Мари, пряча золотую прядь в стол. — Сила навредит и тебе. Михаэль… Ливэйг ходит на север каждый день. Может, она вспомнила?

Мужчина вновь устало откинулся на простыни. Путешествия… Они невыносимы!

— Едва ли, но глупо было оставлять Йонсу на воле. Нужно было сразу запереть в Анлосе. Ее место в замке, Мари. Приведи Йонсу сюда, здесь больше шансов, что она ничего не вспомнит.

— Как?

— Придумай, ты ведь большая фантазерка.

Мариэль Аустенос повернулась обратно к зеркалу и, как ни в чем не бывало, продолжила распускать волосы, изредка вытаскивая шпильки. Блондинистые волнистые волосы достигали лопаток и чуть прикрывали их. Пеньюар открывал спину.

Наверное, любой мужчина в Мосант обозвал бы Михаэля дураком. Он ни капли не любил эту женщину, считавшуюся первой красавицей Империи — после Астреи, разумеется. Он не любил ее как женщину, но считал другом и соратником. Мари облегчала ему муки несколько миллиардов лет.

Жена наконец закончила подготовку ко сну и, поднявшись, выключила лампу, оставив лишь ночник. Спальню охватила полутьма. Полутьма ли? Тело Михаэля светилось изнутри серебром; тело Мариэль светилось багрянцем.

Только сейчас, глядя на ее расслабленное тело, Аустенос понял, насколько устал. Дернув за воротник рубашки, он стянул ее и бросил на пол. В спальне было ужасно душно и жарко. Мари легла рядом. Супруга Михаэля Аустеноса не чувствовала ни тепла, ни холода.

— Обычно ты ночуешь в другой спальне, — счел нужным заметить Михаэль.

Мари улыбнулась в темноте.

— Ты знаешь, почему пришла.

— Я тоже ждал. К вам невольно привязываешься.

— Но только по этой причине, — отозвалась Мари печально и повернулась к нему. В ночном полумраке ее глаза светились рубиновыми искрами — опасно, пугающе, страстно.

Нет, он нисколько ее не любил, но, тем не менее, протянул руку навстречу острым клыкам вампирессы. Вампиры не могут существовать без крови; его, серебристая, является самой ценной. Она поддерживает Мариэль Аустенос по меньшей мере пять миллиардов лет. Теперь кровь поддерживает и Сэрайз.

Михаэль поморщился, когда ледяные клыки коснулись кожи, и прикрыл угольно-черные глаза. Острая боль быстро сменится наслаждением — принц не собирался показывать, насколько сильным. Ни к кому не следует привязываться — эта истина неоспорима и вечна. И, тем не менее, он подался вперед, когда клыки прокусили вену.

Ведь наслаждение прогоняет мысли, от которых некуда деться.

========== Глава 5 Китти II ==========

Море соединяет страны, которые оно разделяет.

Александр Поп

Первой свело мышцу на левой икре. Режущая боль судороги пронзила ногу от лодыжки до бедра, сковывая движение.

Кэтрин Вилариас или просто Китти, держась за чудом попавшийся по пути бочонок побелевшими от напряжения и холода пальцами, барахталась в водах Сирмэна. Вот уже около получаса её тащило мощным течением, идущим с Грани, на юг, в сторону Аэрмиссе. Течение не давало ей ни повернуться, ни сдвинуться, с безжалостной силой пригвоздив к покатому боку деревянного бочонка. Она боялась, что воды оторвут от него — тогда Вилариас не продержится на плаву и пары минут. Волны, вздымаясь над головой, щедро окатывали девушку солёными брызгами, и теперь Китти рассмеялась бы в лицо каждому, кто сказал бы ей, что путь по Сирмэну безопасен. Капитан Онда сумел провести корабль тем единственным путём, что не коснулся ни течения, ни скал Оссатуры, но ей явно не повезло, и мастерство капитана не избавило от вынужденного знакомства со всеми прелестями пролива.