Экономическая наука в тяжелые времена. Продуманные решения самых важных проблем современности

Насколько глубоко все это уходит, показано в исследовании афроамериканских и белых студентов Принстона[234]. Этим студентам, которые ранее не играли в гольф, было предложено выполнить серию упражнений для гольфистов возрастающей сложности. В первом эксперименте перед началом игры половину из них попросили указать в анкете свою расу (это стандартный способ актуализации расы, чтобы поставить групповую идентичность на первое место в сознании исследуемых), а другую половину нет. Затем всем студентам были представлены упражнения по гольфу в качестве теста на «общую спортивную подготовку». В том случае, когда раса не указывалась, белые и черные студенты выполняли упражнения примерно одинаково. Но если на расу обращалось внимание, то тот факт, что гольф является «белым» видом спорта (это было до Тайгера Вудса), заставил афроамериканцев ухудшить свои показатели, а белых студентов улучшить свои, создав большой разрыв между ними.

Во втором эксперименте исследователи не подчеркивали значение расы, а вместо этого случайным образом назначали студентов на тренировки двух типов[235]. В инструкциях для обеих групп говорилось, что упражнения будут становиться все более сложными. При этом в инструкции для первой группы сообщалось, что тест был разработан для измерения личных факторов, коррелирующих с естественными спортивными способностями. Естественные спортивные способности определялись как «естественная способность человека выполнять сложные задачи, требующие координации рук и глаз, такие как стрельба, метание или удар по мячу или другим движущимся объектам». Второй группе тот же самый тест был представлен как измерение «спортивного интеллекта», то есть «личностных факторов, коррелирующих со способностью стратегически мыслить во время спортивного выступления». В случае когда требовалось выявить «естественные способности», афроамериканцы выполняли задание гораздо лучше белых, а когда измерялся «спортивный интеллект», белые превосходили афроамериканцев. Все, включая самих чернокожих студентов, купились на стереотипы афроамериканцев, как прирожденных атлетов, и белых, как прирожденных стратегических игроков. И это было в Принстоне…

Результаты этого исследования трудно согласовать с концепцией Беккера и Стиглера о согласованности и стабильности предпочтений. Кажется очевидным, что то, как эти группы думали о себе (и других), было продуктом в значительной степени эфемерных социальных конструкций «спортивного интеллекта» и «естественных способностей» и их предполагаемой связи с расой.

ВЕСТИ СЕБЯ КАК БЕЛЫЙ

Беккер и Стиглер хотели бы, чтобы мы держались подальше от социального контекста, стоящего за предпочтениями, но социальный контекст продолжает возвращаться. Мы обладаем предпочтениями не только в отношении того, что есть или где жить, но и в отношении того, с кем мы должны проводить время.

Мы избегаем тех, к кому относимся с подозрением, и переезжаем в те районы, где больше таких как мы. Подобная сегрегация, в свою очередь, воздействует на жизненные возможности и порождает неравенство. Когда район в основном бедный и черный, он также получает меньше ресурсов, и все это оказывает длительное влияние на жизнь детей, которые там растут. Когда в период с 1910-х по 1970-е годы чернокожее население Соединенных Штатов стало переселяться в белые города Севера, что потом получило название Великой миграции, белые начали уезжать, часто оставляя после себя плохие школы, ухудшающуюся инфраструктуру и меньше возможностей для трудоустройства[236].

Черные районы становились все беднее, все более заброшенными и подверженными преступности и все менее благоприятными для экономического успеха. Шанс чернокожего ребенка перейти из нижнего в верхний квинтиль распределения доходов гораздо ниже в районах, покинутых белыми во время Великой миграции, чем в других[237]. Очевидно, что это объясняется многими причинами, но одна из них заключается в том, что люди сознательно и бессознательно начинают играть по правилам своего района. Насилие становится нормой в районе, где его ожидают, точно так же, как обучение за пять лет, вместо необходимых четырех, является нормой для студентов бакалавриата Массачусетского технологического института.

Сила этих норм была проиллюстрирована интересным экспериментом, в ходе которого группе старшеклассников в Лос-Анджелесе, в основном латиноамериканского происхождения, была предложена возможность записаться на бесплатную подготовку к экзамену SAT[238]. Первой группе школьников, отобранных случайно, было сказано, что их выбор останется тайной, тогда как школьникам из другой группы сообщили, что он может стать известным всем. В классах для отстающих вторая группа школьников была менее склонна, чем первая, записываться на курс подготовки (61 % против 72 %), вероятно, потому, что они не хотели, чтобы их друзья узнали, что у них есть академические устремления.