Экономическая политика правительства Екатерины II во второй половине XVIII в. Идеи и практика

Поскольку речь зашла о существовании некоего идейного противостояния двух дворянских группировок, необходимо рассмотреть мнение другой стороны по вопросу об экономической свободе, монополиях и привилегиях. В наиболее развернутом виде его представил Р. И. Воронцов. Поводом к написанию «Предложения», поданного Воронцовым в Сенат 21 июня 1761 г., послужило рассмотрение в Сенате итогов деятельности все той же Персидской компании, в котором Воронцов принимал непосредственное участие (по этой причине документ включен в дело «О персидском торге»). Однако его содержание вышло далеко за рамки одной названной темы.

Воронцов предваряет свое пространное сочинение торжественным вступлением сродни исполненной в прозаической форме возвышенной оде, на все лады прославляющей коммерцию, и при этом не забывает по заведенному обычаю отметить особые заслуги Петра I в отеческой заботе о ней. Приступая непосредственно к анализу причин неудачи Персидской компании, он с самого начала задает своему рассуждению спокойный, выдержанный тон, присущий академическому сочинению и лишенный колкостей и саркастических насмешек в духе Д. В. Волкова. В его позиции проглядывают общие черты с высказываниями астраханского губернатора В. В. Неронова (если не принимать в расчет плохо скрываемое раздражение последнего действиями Персидской компании), когда в качестве основных причин назывались недостаточность капиталов директоров компании, отсутствие у них опыта торговли с Персией, их несговорчивость между собой («…вместо нужнаго в компании единодушия столько между собою несогласны, что они друг друга обманывая и один другому делая убыток, кажется, будто они сами обещались привести в упадок свою компанию»[93]), неискренность в отношениях с правительством. Воронцов также отмечал ошибку правительства, наделившего компанию неподобающими и незаслуженными привилегиями, не настояв при этом на включении в контракт обязательного условия о немедленном прекращении срока действия привилегий в случае невыполнения компанией обязательств по увеличению торговых оборотов с Персией. (Здесь уместно задаться вопросом, почему сам Воронцов, участвуя в сенатских обсуждениях кондиций компанейщиков, говорит о допущенной ошибке как-то отстраненно, издалека, не ощущая собственной ответственности?) Зато он не без удовольствия (и, возможно, скрытого умысла) пускается в назидательные разъяснения относительно полезного опыта иностранных держав – Португалии, Англии, Голландии. Там, по его уверению, привилегий удостаиваются только те компании, «…которые сами собою, на собственных своих судах и на собственной свой кошт и страх наемными людьми заведут с какою-нибудь страною новое купечество или откроют путь в какое-нибудь место или землю, до того времяни земляками их не знаемую, и первые заведут с жителями оной незнаемой земли коммерцию. Но и то не навсегда, но на некоторое время, и притом без малейшаго государственнаго убытку и отягощения народнаго, а по окончании срочнаго времени позволяют туда торговать и другим, кто только пожелает»[94]. Такой порядок представлялся Воронцову наиболее справедливым и приемлемым. «Персидский торг», таким образом, никак не соответствовал названным критериям. «Итак, не знаю, для какой пользы четыре человека предпочтены купечеству целыя Российския империи, и для чего дозволено обогащаться четырем человекам с обидою всех купцов, с повреждением коммерции и с уменьшением государственных доходов?»[95] – задается он вполне риторическим вопросом. По мнению Воронцова, во избежание еще большего ущерба, наносимого одним существованием Персидской компании, следовало бы ее немедленно уничтожить и объявить неограниченную свободу торговли на персидском направлении. Однако по не названным им и скорее всего надуманным соображениям такая мера якобы могла и вовсе пресечь весь торг, а также нанести «великую обиду» владельцам компании, употребившим некоторый капитал на починку старых и строительство новых судов. Поэтому предлагался компромиссный вариант: сохранить компанию, оставив за ней право на исключительную торговлю только двумя видами товаров, а остальные позволить вывозить в Персию «всем российским купцам и всем кто пожелает невозбранно».

Не довольствуясь сказанным, Воронцов тщательно проработал немало деталей по организации персидской торговли, во многом опираясь и на известный ему опыт зарубежных компаний. Предлагаемые им меры направлены на помощь исключительно российскому купечеству. В этом отношении он не дал повода заподозрить себя в неискренности, имея в виду одновременное вынашивание планов по вовлечению российского дворянства в восточную торговлю, как и вообще более активное участие «первенствующего» сословия в экономической жизни. Во всяком случае, в записке Р. И. Воронцова нельзя найти следов, указывающих на ее связь с выдвинутой воронцовской партией в самом конце правления Елизаветы Петровны продворянской экономической программой, которую сам Воронцов, по мнению Н. Л. Рубинштейна, якобы продолжал отстаивать и при воцарении Екатерины II[96].