Экономическая политика правительства Екатерины II во второй половине XVIII в. Идеи и практика

В целом же итоги образования и краткосрочного существования монополий во второй половине 1750-х гг. дали российскому правительству необходимый повод к переоценке прежде проводимой экономической политики и во многом предопределили появление двух указов, знаменовавших новый экономический курс.

Глава II. Предвестники экономической свободы

Драматические события конца июня 1762 г., сопровождавшиеся узурпацией власти Екатериной, честолюбивой супругой императора Петра Федоровича, предвещали в ближайшем будущем множество изменений. Но менее всего, казалось бы, их следовало ожидать на первых порах в экономической жизни. Слишком много неотложных сугубо «политических» вопросов предстояло решить новоявленной императрице для укрепления своего положения на троне.

И действительно, первые крупные инициативы самодержицы в сфере экономики причислить к таковым, на первый взгляд, весьма затруднительно. Принципиальные по значению указы от 31 июля и 8 августа 1762 г.[115] нельзя считать продуктом исключительно самостоятельного законотворчества Екатерины и ее администрации, поскольку появились на свет вдогонку недавно принятым указам свергнутого императора (соответственно 28 и 29 марта 1762 г.), во многом разделяя и подтверждая их основные положения. Первый указ заявлял о полной ликвидации всех монополий в торговле в связи с деятельностью Персидской, Темерниковской и Среднеазиатской торговых компаний. Второй запрещал лицам недворянского происхождения покупку крестьян к своим фабрикам и заводам, положив конец существованию важнейшей привилегии владельцам так называемых «указных» предприятий на право обладания принудительной рабочей силой. Однако такой вывод был бы явно преждевременным. Последующая деятельность императрицы покажет и докажет наличие у нее собственной твердой позиции на этот счет. Предпринятое же почти сразу после восшествия на престол подтверждение юридической силы названных законодательных актов предыдущего царствования говорило лишь о том, что она соглашалась с основными положениями данных документов, понимала их своевременность и необходимость, а также свидетельствовало о проявленном внимании к экономическим проблемам страны.

В этой связи нелишне предоставить слово самой императрице с тем, чтобы посмотреть, как много лет спустя, подводя некоторые предварительные итоги первых лет своего царствования, она давала оценки проводившимся под ее началом экономическим мероприятиям и расставляла акценты. Речь идет о ее хорошо известной записке, опубликованной Я. К. Гротом в сборнике Русского исторического общества и озаглавленной им «Записка имп. Екатерины II об учреждениях, введенных в России в ея управление»[116].

Записка не имеет точной датировки, что обычно свойственно множеству рабочих документов, вышедших из-под пера Екатерины, не предназначенных для посторонних глаз. Данному документу, напротив, судя по его содержанию, едва ли была уготована судьба пребывать в полном забвении и остаться совершенно неизвестным хотя бы некоторым лицам из окружения престолодержательницы, поскольку в нем шла речь о недостатках, унаследованных от предыдущих царствований, и их устранении в ее правление.

Я. К. Грот осторожно относил написание документа ко времени «после 21 мая 1779 г.» на основании привязки к имеющемуся в нем упоминанию наиболее поздней точной даты. Таковой является дата опубликования 21 мая 1779 г. Манифеста, призванного урегулировать все спорные моменты в работе приписанных к горным заводам крестьян. Таким образом, Екатерина II в своей записке приступила к оценке проделанного не по горячим следам, а по прошествии достаточного времени, чтобы можно было выделить самые значимые с ее точки зрения достижения.

«Экономический раздел» занимает в Записке одно из центральных мест. Начиная с упоминания частных недостатков – невыплаченном жаловании за 1762 г. находящейся в Пруссии сухопутной армии и о невыполнении Статс-конторой предписаний верховной власти на выплату 17 млн руб., – Екатерина далее поднимает более общую и широкую тему неэффективной и устаревшей системы денежного обращения в стране. Монетный двор, по ее словам, со времен Алексея Михайловича не имел точного представления о количестве имевшихся в обращении денег, полагая их на сумму 100 млн руб., из которой за это время 40 млн руб. звонкой монеты выбыло за пределы государства по причине слабого знания практики вексельных операций, то есть безналичного перевода денег. Оставшуюся во внутреннем обращении денежную массу на сумму 60 млн руб. составляли весьма разнородные и неупорядочные денежные единицы двенадцати различных весов, в том числе серебряные монеты от 63-й до 82-й пробы, медные от 32 до 40 руб. в пуде. Ситуацию с финансами усугубляло отсутствие доверия к ним со стороны иностранных банкиров, вследствие чего не приходилось рассчитывать на внешние займы. Так, правительство Елизаветы Петровны безуспешно пыталось найти кредиторов в Голландии в разгар Семилетней войны.