Экономические истоки диктатуры и демократии (Экономическая теория). 2015

Также возможно и то, что репрессии в этих странах были сравнительно дешевы, например, в Центральной Америке, потому что там лишенными права голоса были американские индейцы, этнически отличные от элит, бывших преимущественно потомками испанцев. Сходным образом в Родезии и Южной Африке наделенными правом голоса были белые, а лишенными его и подвергавшимися репрессиям — чернокожие африканцы. В подразделе 6.1 главы II мы рассматривали то, как организация гражданского общества важна для демократизации. Если гражданское общество дезорганизовано и неэффективно, может оказаться непросто решить проблему коллективных действий для создания угрозы существующему режиму, и любую такую попытку легче подавить. Долгая история расового господства и в Центральной Америке, и в Южной Африке, возможно, важна для объяснения эволюции гражданского общества. Например, в Гватемале принудительный труд использовался до 1945 г. и политика властей ограничивала трудовую мобильность и способность к коллективной организации [МсСгеегу, 1994]. В Южной Африке режим апартеида издавал запретительные указы, принимал законы и накладывал ограничения на образовательные и карьерные возможности чернокожих африканцев. В обоих случаях эти факторы способствовали фрагментации гражданского общества и позволили сохраняться недемократическим режимам.

При еще большем расширении модели, на издержки репрессий могут влиять такие факторы, как форма богатства политических элит. Позднее мы покажем, что это может быть существенным для всех тех стран, где политические элиты в первую очередь — землевладельцы. Действительно, создание демократии в этих странах, возможно, совпало с важными изменениями в структуре активов элит.

Теорема VI.2 также говорит и о причине того, почему, представляется, что в Сингапуре так мало давления в пользу политических перемен. Например, У. Кейс отмечает:

...Несмотря на появление большого среднего класса, и предположений о том, что общество в целом развивается в сторону большего участия, общественные силы не смогли объединиться для сколько-нибудь сильного давления для становления демократии [Case, 2002, р. 81].

Наш анализ позволяет говорить о том, что это отсутствие гражданского общества может быть результатом низкого уровня неравенства в Сингапуре. Рисунок VI.3 демонстрирует данные о неравенстве в Сингапуре из базы данных Дейнинджера и Сквайра. Эта база данных, собранная Всемирным банком²⁶, содержит данные по неравенству только начиная с 1973 г., поскольку нет исторических данных о неравенстве в Сингапуре в колониальный период. Данные показывают, что неравенство в Сингапуре было постоянно низким с момента независимости и не показало никакой тенденции к росту. На рис. VI.3 также приведены данные из другого источника [Bourguignon, Morrisson, 2002] об историческом пути неравенства в Тайване и Южной Корее — в двух других азиатских странах, где процесс демократизации затянулся. Картина сходна с Сингапуром, за исключением большого падения между 1950 и 1960 гг., когда были проведены аграрные реформы.

0,6-1

0,5-

0,4-

0,3-

0,2-

0,1-

0,0-

I820T850T870T890^t1910^l1929i950'l960T970^l1973'l978'l980T983^,1988T989^l1992^l

Годы

Корея — Тайвань ----Сингапур

РИС. VI.3. Коэффициент Джини (Корея — Тайвань и Сингапур)

ИСТОЧНИКИ: Economic Growth Research/Deininger and SquireData Set; [Bourguignon, Morrison, 2002].

И наконец, две недавние эмпирические работы [Epsteinye et al., 2004; Papaioannou, Siourounis, 2004] обнаруживают опытную поддержку для этой немонотонной зависимости между демократизацией и неравенством, которую мы впервые предложили в 2001 г. [Acemoglu, Robinson, 2001].

Издержки налогообложения также влияют на форму равновесия и на вероятность начала демократизации. Когда С(»), и особенно С'(*), низко, Х^р может быть выше, и в демократии будет больше перераспределения. Хотя это делает демократию более привлекательной для граждан, несколько парадоксальным образом это также может сделать менее вероятным ее возникновение в равновесии. Это так потому, что с увеличением налога, который могут обещать элиты, у них появляется возможность предотвратить революцию без демократизации.

Наконец, интересно поразмышлять о той роли, которую неравенство (VI.7) играет в теореме VI.2. Репрессии привлекательны для элит, когда демократия угрожает принятием сильных мер в пользу граждан. Однако, если меры не слишком следуют воле большинства, вряд ли (VI.7) будет иметь место; таким образом, элиты будут вынуждены прибегать к репрессиям когда р < р\ потому что демократия в этом случае не позволит избежать революции.