Экономические истоки диктатуры и демократии (Экономическая теория). 2015

Теоретизирование по поводу проблемы, решаемой нами в этой книге, уходит в прошлое, по меньшей мере к Аристотелю и Платону, и оказалось в центре значительной части научных исследований после работ С. Липсета [Lipset, 1959] и Б. Мура [Moore, 1966]. В этом разделе мы поясняем, как наша работа вписывается в основное направление существующей литературы и обрисовываем то, что считаем нашим главным вкладом. По ходу дальнейшего изложения мы более пространно опишем, как наши находки соотносятся с работами других коллег и конкретными теоретическими и эмпирическими утверждениями, делающимися в академической литературе.

Работа Липсета 1959 г., вдохновленная теорией «модернизации», основывалась на сильной эмпирической корреляции между доходом на душу населения и демократией. Он утверждал, что демократия возникает в обществе по мере его модернизации — процесса, связанного с растущей урбанизацией, увеличением значения промышленности, более высоким уровнем образования и ростом «сложности» общества. Работа Мура 1966 г. в некоторой степени оспаривала это фокусирование на недвусмысленных последствиях модернизации, подчеркивая, что есть три «пути в современный мир», и демократия лишь один из них. Двумя другими являются фашизм и коммунистическая революция. Оба исследователя подчеркивали, что фундаментальные социально-экономические факторы определяли время появления демократии. Работа Б. Мура и более позднее исследование Г. Любберта [Luebbert, 1991] связывали возникающие впоследствии политические режимы с исходными социальными условиями, такими как классовая структура, организация сельского хозяйства и сила буржуазии. Например, демократия в теории Мура появлялась тогда, когда сельское хозяйство переходило' на рыночные рельсы и более не характеризовалось феодальными или полуфеодальными трудовыми отношениями, а буржуазия была сильна.

Эти «структурные» подходы в 1970-е годы подверглись критике со стороны многих политологов, особенно Д. Растоу [Rustow, 1970], X. Линца и А. Степана [Linz, Stepan, 1978; Linz, 1978] как слишком детерминистские и аполитичные. Эта критика сопровождалась перенесением внимания с демократизации на крах демократии. Проект по сравнительному анализу гибели демократий, руководимый Линцем и Степаном, был особенно важен для этой переориентации исследований. Линц и Степан призывали [Linz, Stepan, 1978, р. ix] направить «систематическое внимание на динамику политического процесса распада». С их точки зрения, социально-экономические структуры или условия не предопределяют, погибнет демократия или нет — это следствие конкретных актов выбора соответствующих акторов как продемократических, так и антидемократических [Linz, 1978, р. 4]. В более конкретном плане, Линц [Ibid., р. 50] утверждал, что демократия гибнет, потому что теряет «легитимность», и доказывал, что демократия гибнет из-за неспособности демократических политиков решить политические проблемы. Хотя рассмотрение модернизации Лип-сетом не фокусировалось на выборе индивидов или даже групп, анализ Мура [Moore, 1966] включал проблематику выбора, например, входит ли буржуазия в коалицию с аристократией. Тем не менее в его аналитическом подходе не ясно, что определяет, делается ли такой выбор.

Теория модернизации была также подвергнута критике Г. О’Доннелом [O’Donnell, 1973], утверждавшим, что крах демократии в Латинской Америке в 1960-е и 1970-е годы подорвал доверие к взаимосвязи между демократией и доходами и к идее о том, что модернизация способствует демократии. Он указывал, что военные перевороты происходили в самых богатых латиноамериканских странах, например, Аргентине, Уругвае и Бразилии.

В 1980-е годы, следуя за текущими событиями, исследования опять сменили фокус внимания, на этот раз опять сосредоточившись на демократизациях. Самым влиятельным был проект по «транзитам», руководимый Г. О’Доннелом, Ф. Шмиттером и Л. Уайтхедом; их выводы были представлены в очень влиятельной книге О’Доннела и Шмиттера [O’Donnell et al., 1986]. Они следовали многим методологическим указаниям Линца и Степана, утверждая, что структурные объяснения демократизаций неадекватны [Ibid., р. 4]. Книга О’Доннела и Шмиттера дала структуру для прояснения процессов, могущих вести к демократизации, и различных участвующих в этом акторов; например, они сделали важное различение между «сторонниками жесткой линии» и «сторонниками мягкой линии» при авторитарном режиме. Затем в книге рассматривались различные взаимодействия между соответствующими группами и типы ситуаций и дилемм, могущих возникнуть в промежутке между окончанием авторитарного режима и началом демократии. Все исследования в этой традиции склонны подчеркивать, что демократия создается волей и решениями индивидов, которые едва лишь сдерживаются факторами среды (книга [di Palma, 1990], возможно, является самой крайней версией этого тезиса). Как таковая эта книга реально не дает объяснения тому, когда происходит демократизация, хотя в ней есть несколько обобщений. Наиболее знаменито из них следующее: