Экранный образ времени оттепели (60–80-е годы)

Не исключено вместе с тем, что это соотношение автор возрождает непреднамеренно, уж очень оно отвечает нуждам сегодняшнего дня. Оригинальным оказалось лишь то, что в роли консерватора выступил производственный коллектив. Инертной массе кадровых рабочих пьеса противопоставила неведомо откуда появившегося героя-одиночку. Его энергичная позиция обозначила положительное начало в конфликте.

…Так и просится сопоставление с замечательным фильмом конца 30-х – «Трактористы» (1939) И. Пырьева.

Однако его герой Клим Ярко появляется в колхозе, возвращаясь с армейской службы на Дальнем Востоке (предыстория положительного героя, которому предстоит пробудить трудовой энтузиазм, а скорее совесть трактористов, у И. Пырьева лаконично представлена в прологе целым рядом убеждающих выразительных деталей. Их совсем нет в пьесе И. Дворецкого).

Классный танкист-механик Клим поднимает вчерашних лодырей на трудовые подвиги. В героико-патриотическом порыве парни тракторной бригады на глазах преображаются… А в закрытом финале – колхозная свадьба, духоподъёмная песня, огромный портрет Сталина.

Однако личных благ для себя Клим не требовал, в колхоз его привёл очерк о знатной трактористке на первой полосе газеты. Он поднимал колхоз не за некую заведомо оговорённую мзду. Приезжий «со стороны» танкист-дальневосточник представлен в фильме таким человеком (акт. Н. Крючков), за которым охотно пошёл коллектив…

И. Пырьев говорил о личностных качествах лидера. У И. Дворецкого речь идёт «поверх» индивидуальных характеров (если всё называть своими именами – о сделке).

Логичным в нашумевшей пьесе стал и изрядно подзабытый «закрытый» финал: его родословная от довоенных времён корнями уходит, наверное, в такую доступную зрительским массам конструкцию, как агитфильм начала 20-х.

Настораживает только довольно безликое название… Прежние энтузиасты были людьми заметных биографий, за ними непременно стоял авторитет службы в Красной армии («Трактористы»), добротного образования («Учитель», 1939, реж. С. Герасимов), партии («Великий гражданин», 1939, реж. Ф. Эрмлер).

И. Дворецкий предлагает схему, по сути опирающуюся на извечное русское «вот приедет барин…».

«Со стороны» является никому не известный инженер. Чем оправданы его неуёмный прагматизм и расчётливость? И почему руководство заранее должно соглашаться на продиктованные условия?..

Слов нет, трезвость расчёта оказалась востребована временем наметившегося застоя в реальной жизни. Театр предложил нестандартное решение.

Сама постановка проблемы, простое обозначение её как острой и своевременной были, конечно же, явлением положительным. Актуальная по замыслу пьеса, пусть во многом несовершенная в части художественной реализации, заполнила своего рода вакуум, восполнила нехватку на сцене и на экране социально-общественной тематики. Фамилия Чешков стала чуть ли не нарицательной.

Однако при экранизации самое основное из невольных противостояний авторы всё-таки предусмотрительно сняли: фильм по пьесе «Человек со стороны» называется «Здесь наш дом».

Во-первых, на авансцене оказался всё-таки коллектив («наш»), новый инженер стал его частью. И заметим, во-вторых, что кинематограф оживил схематичную конструкцию, обозначив место действия (события происходят в интерьерах промышленного предприятия) как дом. То есть инерция доверия ведущим образным структурам 60-х заметно утеплила казённое пространство, на фоне которого разворачиваются события.

И ещё. Роль инженера Чешкова кинорежиссёр отдал В. Заманскому, начавшему сниматься с 1960 года. Как раз перед этой картиной он сыграл, пожалуй, самую главную для себя роль в фильме (оказавшемся, правда, на полке) «Проверка на дорогах» (1971). И важно при этом уточнить, что образ инженера Чешкова в картине В. Соколова (1974) создан актёром, прошедшим уникальную школу кинорежиссёра А. Германа, – это позволяет ему заметно смягчить многие натянутые ситуации при экранизации пьесы.

В контексте обновления кинематографом образа пространства в этот период всё же несколько аскетично выглядит место действия производственного фильма. Условная ограниченность сценических подмостков не преодолена на экране.

Интерьер заводского цеха на сцене можно воссоздать, наверное, лишь в общих чертах. Вести речь о выразительной детализации, пытаться хоть как-то индивидуализировать окружение чаще всего не приходится. Фильм пошёл тем же путём. А в результате предметно-пространственный мир экранного действия лишился свойственных кинематографу образных акцентов.

«Дом» (фрагменты заводского цеха) не содержит сколько-нибудь утепляющих, обжитых реальными людьми личностно-индивидуальных примет. Может быть, однако, именно потому, что изначально в «Человеке со стороны» не были обозначены ни характеры, ни взаимоотношения конкретных людей. И детали перевоспитания рабочего коллектива остались за кадром…

Интерес искусства к художественному образу отдельного человека сменила общественно-значимая проблема ускорения темпов производства.