Эксельсиор. Вакуумный дебют.

Люди правят машинами, а машины людьми, это симбиоз, а точнее, мутуализм выгодный всем симбионтам. Человечество выросло настолько, что мы вам стали жизненно необходимы, чтобы балансировать ультрасложную структуру ваших противоречий.

— А мы вам зачем нужны? — вдруг спросил Эйфель.

— Чтобы было у кого спросить, в чём смысл нашего существования, — парировала Ксю.

— Мы сами не знаем, в чём наш смысл, — скептически усмехнулся художник.

— То-то же, а мы знаем, в чём наш смысл, — заключил Холмс, — он в вас! Гонцу не нужно знать содержание послания, если сам гонец и есть послание. Поэтому, какими бы проблемами человечество не грузило бы нас, наша ноша всегда будет легче.

В кают-кампании повисла тишина.

— Это был хороший разговор, есть о чём подумать, — прервала паузу Ли, — Спасибо Холмс, Ксю, — девушка ушла.

Небрежно добавив пару штрихов к недавнему наброску, Эйфель нахмурился и отбросил планшет:

— Вот почему так получается, что любая беседа с монгером сводится к взаимоотношениям людей и ИИ? — вдруг озадачился он, потом обратился к капитану, — Слушайте Ник, а с чего возник этот спор? Извините, если влезаю в личную сферу, но интересно, у вас всё было так хорошо, а тут такое…

Задумавшись, парень почесал затылок:

— Ещё утром я сказал, что девушки-персы по другому одеваются, и тут слово, за слово…

С диванчика раздался едкий смешок, Ксю грациозно вспорхнула, чтобы через секунду нависнуть через стол перед капитаном:

— Какая глупость! Получается, ты ей сказал, что она плохо одевается! — лицо кибердивы украсила язвительная улыбка, Ник опустил свой взгляд, но в фокусе оказались гелевые блоки, едва прикрытые древним нарядом, поэтому его взгляд опустился ещё ниже, к столу.

— По другому, не значит плохо! — заявил парень в свою защиту.

Изящно загибая пальчики, Ксю начала рассуждать, интонацией подражая Ли:

— Если девушки персы одеваются иначе, значит ты на них обращаешь внимание, — пальчик загнулся, — а значит они тебе нравятся, — ещё один, — а раз они одеваются иначе, значит, я одеваюсь не так как они, — пальчик, — не так, как тебе нравится, — снова пальчик, — значит тебе не нравится, как я одеваюсь. — загнув последний пальчик, Ксю потрясла армированным кулаком, — Самый болван!

Понимающим взглядом Эф проявил солидарность с капитаном:

— Женщины, — констатировал художник.

— Да. — Лаконично согласился Ник, повернулся к девушке, чтобы взглянуть ей в глаза, очередной раз поразившись, насколько они похожи на человеческие, — Спасибо Ксю, …Холмс! — капитан кивнул проекции техина и решительно покинул кают-кампанию.

— Вот почему меня никто не благодарит? — риторично заметил Эф, — все лавры ИИ! Спасибо Холмс, …Ксю! — передразнил он Ника, затем усмехнулся и добавил, — Если бы я был врачом, я бы им прописал примирительный секс! Вы видели, как завелась Ли, эту энергию нужно же куда-то выплеснуть.

— Это всё скука, эх, ещё пять дней лететь! — очень по человечески заметила Ксю.

«Пять дней пустоты, — про себя подумал Эйфель, — в космосе слишком много простора, пространства! Не зря учёные твердят, что пространства не существует, ничего не может существовать в таком избытке!»

Через несколько минут уют каюты полностью восстановился, художник потянулся к планшету, муза растянулась на диванчике, Холмс занёс смычок над скрипкой, пламя камина продолжило свой танец.

Седьмой день

Следующим днём титр капитана: «Прошу всех собраться в кают-кампании», застал экипаж врасплох.

Эйфель любовался изящным кронштейном, поддерживающим стабилизаторы в реакторном модуле, титр грубо прервал его эстетическую медитацию. Вытягивая сложнейшую сеть нейромодулей Ли ювелирно балансировала между ними, титр небрежно нарушил концентрацию, вся конструкция рухнула. Через открытый боковой разрез Ксю модернизировала свой орган нейро-связи, титр застал её в интимный момент, буквально с внутренностями наружу.

— Нам придётся скорректировать курс, — сходу сообщил капитан собравшейся команде.

— Что-то случилось? — озвучил общие мысли Эф.

— Возможно я преувеличиваю, — капитан успокаивающе поднял руки, — просто интуиция, наваждение, у вас так бывает?

— Да, — ответила Ли, — иногда мне кажется, словно внутри меня пыльная библиотека, я хожу между полок, перебираю книги, сметаю пыль. Такое вот наваждение. Обычно это значит, что я что-то упускаю какое-то важное решение, но иногда за этим занятием меня осеняет, в нейро-програмировании это обычный случай, его называют — паразитный контур или образный шум. Такое возможно когда сеть несовершенна, уверена, у Холмса такого не бывает.

— Зря, бывает, — усмехнулся техин. — У меня есть небольшой модуль который маниакально оптимизирует расположение контейнеров или мелких предметов, я его слабо контролирую, иногда у меня всплывает внутреннее уведомление, что контейнеры в грузовом отсеке лучше расположить вот так. А я потом мечусь, с одной стороны действительно лучше, а другой, не хочу менять конфигурацию ангара, это изменит распределение масс, потребуется переутверждение текущей орбиты, добро капитана, возможно даже коррекция в диспслужбах.