Экскалибур

– И очень скоро понимать всю прихотливую сложность гармонии смогут лишь другие искусные мастера, и никто больше, – возразила Гвиневера, – а тебе, чтобы произвести впечатление на собратьев-поэтов, придется слагать напевы еще более мудреные. Но ты забываешь, что за пределами ремесла никто ни малейшего представления не имеет, что ты такое делаешь. Бард поет барду, а мы все гадаем, о чем весь этот шум. Твоя задача, Пирлиг, сохранить истории людей живыми, а высокопарная утонченность тут неуместна.

– Ты же не ждешь от нас вульгарности, госпожа! – воскликнул Пирлиг и в знак протеста ударил по струнам из конского волоса.

– Я жду, что с вульгарными вы будете грубы и тонки с теми, кто поумнее, – отозвалась Гвиневера, – причем, заметь, одновременно, но если ты умеешь только умничать, тогда люди останутся без историй, а если умеешь только вульгарничать, тогда никакие лорды и леди не одарят тебя золотом.

– Разве что вульгарные лорды, – лукаво подсказала Кайнвин.

Гвиневера обернулась ко мне: ее, конечно, так и тянуло поддеть меня, но она вовремя опомнилась – и рассмеялась.

– Будь у меня золото, Пирлиг, – проговорила она, – я бы вознаградила тебя по достоинству, ибо поешь ты дивно, но, увы, золота у меня нет.

– Твоя похвала – сама по себе высокая награда, о госпожа, – промолвил Пирлиг.

Присутствие Гвиневеры несказанно озадачило моих копейщиков: весь вечер мужчины то и дело сбивались в группки и потрясенно пялились на нее. Она же словно не замечала любопытных взглядов. Кайнвин приветствовала ее, не выказав ни малейшего удивления, а умница Гвиневера не преминула обласкать моих дочерей, так что теперь Морвенна и Серена спали на земле у нее под боком. Высокая рыжеволосая красавица с репутацией под стать внешности завораживала девочек, равно как и копейщиков. А сама Гвиневера была просто счастлива, что она здесь, с нами. Столов и стульев в доме не было, только устланный тростником пол да шерстяные ковры, но она, устроившись у очага, играючи подчиняла себе весь зал. В глазах ее пылало яростное неистовство – не подступишься; каскад спутанных рыжих волос ошеломлял – не опомнишься, а заразительная радость освобожденной пленницы передавалась всем вокруг.

– Как долго она пробудет на свободе? – полюбопытствовала у меня Кайнвин тем же вечером. Мы уступили Гвиневере наши супружеские покои и остались в зале вместе с нашими людьми.

– Не знаю.

– Хорошо, а что ты вообще знаешь? – спросила Кайнвин.

– Только одно. Дождемся Иссу – и отбудем на север.

– В Кориниум?

– Я поеду в Кориниум, а тебя и семьи отошлю в Глевум. Ты там будешь достаточно близко к месту сражения, а если произойдет худшее, сможешь отправиться на север, в Гвент.

На следующий день я весь извелся: Исса так и не появился. В мыслях мы наперегонки с саксами мчались к Кориниуму, и чем дольше я задерживался с отъездом, тем меньше у нас оставалось шансов выиграть эту гонку. Если саксы вырежут нас отряд за отрядом, Думнония рухнет, как прогнившее дерево, а мой отряд, один из сильнейших в стране, намертво застрял в Дун-Карике, потому что Исса с Арганте куда-то запропастились.

В полдень ожидание сделалось нестерпимым: на фоне восточного и южного неба замаячили первые темные клубы. Никто ни слова не сказал про эти высокие тонкие струйки, но все мы знали: это горят соломенные кровли. Саксы уничтожали на своем пути все, что встретят, и уже подошли настолько близко, чтобы мы заметили дым.

Я послал всадника на юг на поиски Иссы, а мы все прошли две мили через поля к Фосс-Уэй, широкой римской дороге, по которой и должен был приехать Исса. Я рассчитывал дождаться его, а затем двигаться дальше по Фосс-Уэй до Аква-Сулис, что лежал в двадцати пяти милях к северу, а затем к Кориниуму, до которого останется еще тридцать миль. Пятьдесят пять миль – путь неблизкий. Трехдневный переход, долгий и тяжкий.

Мы ждали на изрытом кротами поле у дороги. Со мной было более сотни копейщиков и по меньшей мере столько же женщин, детей, рабов и слуг. А еще лошади, мулы и собаки. Серена с Морвенной и другие дети рвали колокольчики в ближайшем леске, а я расхаживал взад и вперед по разбитым камням Фосс-Уэй. То и дело мимо нас проходили беженцы, но никто из них, даже те, кто явился из Дурноварии, ничего не ведал о принцессе Арганте. Какой-то священник вроде бы видел, как в город въезжали Исса и его люди – он узнал их по пятиконечным звездам на щитах у копейщиков, – но он понятия не имел, там ли они или уже уехали. Единственное, в чем сходились все беженцы, так это в том, что саксы уже на подходе к Дурноварии, хотя живого саксонского копейщика не встречал еще никто. Люди наслушались слухов, а слухи, по мере того как текли часы, становились все безумнее. Говорили, будто Артур погиб, а не то так бежал в Регед, в то время как Кердику приписывали огнедышащих лошадей и волшебные секиры, рассекающие железо, что ткань.

Гвиневера одолжила лук у одного из моих егерей и теперь стреляла в сухой вяз на обочине. Стреляла она неплохо, всаживая в прогнивший ствол стрелу за стрелой. Я похвалил ее искусство, она поморщилась.