Экскоммуникация. Три эссе о медиа и медиации

Между объектом «для нас» и вещью «в себе» есть крохотное различие — и бездонная пропасть. Как мы отмечали выше, те медиаустройства, что наводнили жанр сверхъестественного ужаса, вовсе не сломаны. Они работают вполне неплохо — даже, пожалуй, слишком хорошо. Когда обычные предметы становятся необычными — это ли тот тайный переход, что превращает объект в вещь? Субъектно-объектные и объектно-объектные отношения в контексте сверхъестественного ужаса — это всего лишь издержки куда более фундаментальной связи — связи между объектом и вещью. Исходя из этого, наша гипотеза звучит так: в жанре сверхъестественного ужаса медиация сверхъестественного осуществляется через амбивалентный переход от объекта к вещи.

МЕДИАЦИЯ И МИСТИЦИЗМ

В основе темных медиа лежит идея опосредования того, что не может быть опосредовано, — и это несмотря на то, что темные медиа (включая всю нашу типологию: мертвые, одержимые и потусторонние) сами наполнены множеством разных объектов. Как мы разбирали выше, via negativa в богословии имеет схожую структуру. Ее можно описать так: первое — изначальное решение по поводу фундаментального различия между человеком и Богом (даже если божественное находится «в» человеке); второе — философское допущение общности между человеком и Богом, что предшествует их различению и становится условием возможной медиации между ними; третье — утверждение, что между Богом и человеком происходит медиация иного порядка, чем между человеком и человеком; четвертое — допущение, что такая медиация подразумевает соединение с «чем-то» по определению противоречивым, что лежит за пределами человеческого восприятия, разума или языка, за пределами различия между субъектом и объектом как таковым; и последнее — это предположение, что познать такую медиацию можно только через отрицание, через конечное отрицание человеческого субъекта, таким способом опосредованного.

Если мы готовы расширить рамку нашего понимания медиа, рассмотреть их не просто как устройства, инструменты или объекты, но как форму посредничества между объектами и вещами, то возникает следующий вопрос: в какой момент медиа и медиация в конечном итоге отрицают самих себя, становясь своего рода чистым континуумом или «коммуникацией» — или даже тем, что раньше назвали бы мистическим опытом? Этот вопрос задает ЖОРЖ БАТАЙ; в своей критике и переосмыслении мистического богословия он сам часто использует такие термины, как «коммуникация» [в переводе — «сообщение»] и «медиация» [в переводе — «опосредование»].

БАТАЙ описывает условия получения мистического опыта: «…Даже в этом случае познание будет опосредованием — между моим я и миром — но опосредованием негативным: познание отметается прочь, наступает ночь, уничтожаются все опосредующие звенья, благодаря которым осуществляется это негативное опосредование (médiation négative)»[169]. То, что БАТАЙ называет негативным опосредованием, — это и есть парадоксальная медиация не-медиации. Этот вид отрицания он рассматривает как способ управления в рамках институциональной религии. В одном из своих ранних текстов, в Учебнике антихристианина, БАТАЙ пишет: «По правде говоря, интимные и кровавые аспекты христианского богословия — это не что иное, как аспекты опосредования, которые выступают посредниками между реальным миром живых существ и течениями трансцендентного мира, которым управляет „Бог философов“»[170]. Каждый раз, когда БАТАЙ пишет о коммуникации или медиации, он ссылается на богословскую традицию via negativa; для БАТАЯ коммуникация и медиация подразумевают исчезновение и отправителя, и получателя. Остается только само сообщение — эта бездонная пропасть между ними: «Движения пробиваются к внешнему существованию: в нем теряются, они „сообщаются“, повидимому, с этой внеположностью (le dehors), хотя последняя так и не обретает определенных очертаний, оставаясь вне отчетливого восприятия»[171].

Негативная медиация по БАТАЮ — это трехступенчатый процесс: минимальная связь между двумя отдельными и несовместимыми онтологическими порядками; образование между ними абсолютной пропасти или бездны; и, наконец, полное исчезновение медиации, отчасти именно в этой пропасти или бездне. Вот одно из нескольких описаний такого внутреннего опыта:

…это уничтожение всего что ни на есть, кроме последней неизвестности, это бездна, в которой всё и гибнет. <…> Таким образом, полное сообщение, в которое выливается ищущий «крайности» опыт, становится доступным по мере того, как существование лишает себя опосредующих звеньев[172].