Экскоммуникация. Три эссе о медиа и медиации

История медиа не есть выражение какой-то всемогущей тенденции от простого к сложному. <…> Вместо того чтобы настаивать на обязательности трендов, мейнстрим-медиа и неизбежных перспектив, следует искать индивидуальные вариации. Или же мы должны найти в исторических мастер-планах повороты и разрывы, которые могли бы стать полезными импульсами для движения сквозь лабиринт устоявшегося[175].

Такого мыслителя как ЦИЛИНСКИ в меньшей степени занимает основание новой академической дисциплины или поддисциплины, в большей — те вариации, которые позволяют нам перемещаться между дисциплинами или вовсе от них отказаться. Это ЦИЛИНСКИ называет вариантологией. В Археологии медиа ЦИЛИНСКИ использует геологическую концепцию «глубокого времени» — а также ее коннотации в виде нечеловеческих, материальных течений и потоков. Он предлагает нам подумать над тем, каким может быть «глубокое время» медиа. Для ЦИЛИНСКИ такое предложение — это, безусловно, эксперимент. Возможно, кто-то не зайдет достаточно далеко: заново восстановит известное явление или артефакт, вынув его из глубин истории технологии — волей человека и для человека. Кто-то, напротив, зайдет слишком далеко — расширяя понятия «медиа» и «медиации» до такой степени, что от них останутся лишь абстрактные разговоры о жизни и бытии. Цилински, судя по всему, хорошо это осознает — но он столь же хорошо осознает необходимость выйти за окаменелые институциональные рамки:

Мы надеемся, что медиаисследователи посмотрят на свои сферы исследования в более широком контексте — и что те дисциплины, которые раньше никак не были включены в существующие дискурсы (теология, антиковедение, а также история науки и технологии) разомкнут обсуждение вопросов, связанных с медиа[176].

Концепция темных медиа, которую мы разобрали в этой главе, — всего лишь один из примеров связи между дисциплинами: мы совместили подходы философии, мистицизма и хоррора в своего рода оккультной вариантологии медиа. Магические круги, гримуары, волшебная лоза, спиритическая фотография и снимки эктоплазмы, паранормальные радиопомехи или белый шум на экране телевизора, прόклятая видеокассета, звонок через веб-камеру с того света — всё это существует в жанре сверхъестественного ужаса «на самом деле», а не как чья-то фантазия, последствия приема наркотиков или симптомы психического расстройства. «Артефактность» таких медиаобъектов выражается в их практическом и прагматичном использовании. Но именно медиация сверхъестественного позволяет этим объектам покинуть сферу бытового и повседневного, так что зачастую сами объекты становятся одушевленными и живыми. Возможно, медиа живут своей, непостижимой для нас жизнью — что в целом напоминает соскальзывание «объекта» в «вещь». Судя по всему, медиа наиболее живы именно тогда, когда наименее достижимы для нас самих…

Маккензи Уорк Яростные медиа: квир-история ереси

Сообщество входящих в игру прощает [плуту] его грех гораздо легче, нежели шпильбрехеру, ломающему весь их мир полностью… Точно так же и в мире высокой серьезности плуты, жулики, лицемеры всегда чувствуют себя гораздо уютней шпильбрехеров: отступников, еретиков, вольнодумцев, узников совести. Разве что эти последние, как то нередко случается, тут же не создают, в свою очередь, новое сообщество со своими собственными, уже новыми правилами.

— Йохан Хёйзинга.

Homo ludens. Человек играющий

ТОТАЛЬНОЕ ПОДКЛЮЧЕНИЕ