Экскурсия

Она слушала потрясённая. «Значит он совсем не того хотел». Это казалось настоящим предательством: он не дорожил ее любовью, а напротив тяготился происходящим, тогда как она готова была на все. Обида подступила к горлу, но перехватив на время дыхание, утихла и не вызвала слез. Он встал и ушёл в ванную.

Несмотря на эти странные высказывания, Илья был очень внимателен: небольшие подарки, цветы, бесконечные звонки и сообщения не прекратились при совместном проживании. Казалось, что он не успокоился завоевав ее, а , напротив, старается впечатлить ещё больше. И это действительно ему удалось: и день, и ночь все мысли Людмилы были заняты только им. Он интуитивно чувствовал, что она отвлеклась на что-то хоть на секунду и сразу извлекал очередной козырь из рукава.

Людмиле не пришлось долго искать работу, что бы утопить в ней свою тоску по ребёнку и тревогу за своё зыбкое счастье. Перед первым сентября она решила надежным ритуалом привлечь к себе удачу и отправилась в храм. День был будний, и помолиться решили одни женщины, почти все немолодые с уставшими лицами. Торопливо водрузив свечку, Людмила прислушалась и услышала новый смысл в давно знакомых словах: « противятся истине, люди, развращенные умом, невежды в вере». Какое-то озарение уже подступило к сознанию и стало назойливо беспокоить, как желание чихнуть, но никак не получалось его сформулировать. Она быстро ушла, не ощутив обычного успокоения.

Заглянув в телефон, Людмила обнаружила больше десятка пропущенных сообщений от Ильи. Последние выражали крайнее недовольство отсутствием ответа, хотя отключилась она совсем не надолго. Это было единственное, что очень сильно расстраивало и обескураживали ее в Илье: проигнорировав реплику или сообщение можно было сильно его обидеть и схлопотать долгое выяснение отношений.

Дети в музыкальной школе, куда Людмила устроилась, немного отличались от сверстников в провинции. Казалось, что это очень дорогие куклы, которых только что достали из коробки: ясноглазые и хорошо одетые, но какие-то обескровленные. Она очень ласково о пыталась их расшевелить, но огонёк жизни не светился в детских глазах. Старательно и точно, как маленькие солдаты, они исполняли все указания, но не было такого, что бы загрустив или развеселившись, ученик вдруг проникался духом исполняемого произведения. Больше всего в работе в музыкальной школе, Людмила радовалась тем моментам, когда среди детей, добросовестно пиливших скрипку или терзавших фортепьяно, вдруг появлялся тот смущенный , который отводя взгляд от зрителя, скрывал, как постыдную тайну то, что с ним на репетициях произошло чудо, и он понял замысел автора, и что теперь каждый раз , при исполнении , становится инструментом давно умершего человека и голосом чужой мысли. Никакие технические ошибки не мешали увидеть это озарение; непослушные пальцы и дрянной инструмент даже напротив делали более проникновенной любую музыку, которой подпевала прозревшая душа ребёнка и беззвучно вторил хор ангелов с небес. Это было главное, почему Людмила занималась этим адовым трудом.

Потихоньку стали появляться и ученики для подработки. Приходилось ездить по чужим квартирам с нотами, и учебниками , для чего Илья подарил ей небольшой портфель для ноутбука, сразу угадав и с размером и с цветом, как у него всегда получалось. Людмила стала заговаривать о том, что бы приводить учеников к нему домой, но он категорически отказал, говоря о том, что и так устаёт от шума на работе. Сколько-то часов истории в неделю он вёл в каком-то колледже и проводил экскурсии в агентстве. Переутомленным он не выглядел, но охранял свой покой крайне ожесточенно.

Поговорить о том, что бы перевезти сына, тоже не удавалось. Илья сначала равнодушно пропускал мимо ушей, потом стал отражать эти попытки свирепыми взглядом, и она стала бояться его рассердить. Не хотелось срывать ребёнка с привычного места и везти в эпицентр военных действий. Мать при телефонных звонках держалась гордо и высокомерно, как будто радуясь, что ее прогнозы сбываются.

– Возвращайся уже. Подурила и будет. Тут и ребёнок, и работа и квартира. А там ты кто? Приживалка. Моложе найдёт и выкинет, когда наиграется. – Терпеливо выслушав бесконечные нравоучения, Людмила дожидалась сына к телефону, который теперь говорил смущённо, как с чужой. Она наконец смогла познакомиться с ним таким, каким его , должно быть, знали другие люди. Людмила впервые подумала о том, что ее сумасшедшие усилия не вылепили из когда-то славного малыша того идеального человека, которого она представляла. Он потихоньку, то ли стараниями бабушки, то ли имея большую природную предрасположенность, стал приобретать черты неудачника, вечно недовольного тем, что даёт ему жизнь, и не желающего расставаться со своим покоем, что бы изменить ситуацию. В речевых оборотах и интонации всегда сквозило намерение упрекнуть собеседника в чем-то или получить незаслуженное поглаживание. « Дима, не будь таким!» хотелось крикнуть в телефонную трубку, но сотовая связь не могла донести ее тревогу до его сердца.