Экскурсия

Каждый раз Илья вываливал на Людмилу все, что накопилось плохого за много лет, как-будто она была винтова во всем этом. Гневная тирада начиналась внезапно, и могла быть вызвана самым неожиданным поводом : от политики, до расходов на продукты. Вечера после этого проходили в напряжённом молчании. Днём, на работе, она забывала об этой звенящей тишине, а после, надо было набраться духу, что бы снова в неё вернуться.

Но большой богатый город подарил и небольшое утешение: у Людмилы появились новые друзья. Однажды после занятий пришла хорошо одетая женщина с настойчивым ледяным взглядом полицейского дознавателя. Она очень почтительно просила позаниматься с ее ребёнком индивидуально, но за ее профессиональной ласковостью слышался скрежет металла, точнее звон монет. Женщина привыкла обращать свои слова в прибыль и подкреплять их тем же.

Эту родительницу звали Анна, она привела на урок очень бледную и хилую девочку лет пяти. Это невзрачное и апатичное существо оставляло , на первый взгляд, впечатление несчастного отпрыска образованной и обеспеченной семьи, а чаще одинокой женщины, который едва родившись, сутками перемещается из одного кружка в другой, пока полностью не утратит тягу к учебе и волю к жизни. Людмила напрасно приготовилась к часам и месяцам каторжного труда в обучении бездарности. У маленькой Оли, помимо абсолютного слуха и умения безупречно интонировать, имелась настоящая страсть к музыке. Казалось, она теряет связь с реальностью от особо понравившихся отрывков. И ликование и печаль в мелодии вызывали в этом тщедушном создании настолько мощный отклик, что Людмила, по-настоящему, опасалась за ее здоровье. Ничем кроме музыки она заниматься не желала, и после единственного урока энергичная мать быстро ее забирала и увозила домой.

– Это будет моя лучшая ученица. Живой памятник моей работе. Мать без музыкального образования, а как-то заметила задатки ребёнка. – Рассказывала Людмила сотрудницам за чаем.

Было, действительно, удивительно, что Анна, занятая какой-то крупной оптовой торговлей, не только обратила внимание на талант дочери, но и не препятствовала его развитию. Людмила уже не раз слыхивала от родителей одарённых детей презрительное :«Пианиной на жизнь не заработаешь».

В будние дни Анна приезжала в строгой одежде, ее каре было аккуратно уложено, а телефон не умолкал. Иногда она подвозила Людмилу до дома после занятия с ребёнком. Если урок выпадал на субботу, Людмила поражалась перемене во внешнем виде; Анна вне работы ходила в неглаженых спортивных костюмах, а после того как убирала каре в самурайский пучок, обнажив очень коротко выстриженный затылок-окончательно теряла респектабельность. Иногда она приезжала снулая , как рыба и жадно пила кофе из автомата, как мужчина с похмелья. Несколько раз, выйдя с уже обожаемой Олей за ручку после урока, Людмила обнаруживала Анну спящей в машине на стоянке. Когда веки прикрывали беспощадный, в своей рассудочности, оценивающий взгляд, лицо приобретало гармонию мраморной статуи, всегда напоминающей о давней смерти модели. Людмила не могла отогнать мысль, что Анна умрет очень рано-сразу как только выработает свой ресурс.

Приехав как-то в праздники, провести занятие Оле на дому, Людмила была удивлена обстановкой. Дорогая мебель была покрыта пылью, а к прекрасному паркету прилипали гостевые тапочки. На одном окне вместо штор висела простыня. Анна сидела за ноутбуком, пока Людмила пестовала свою любимицу, и обложившись исписанными корявыми иероглифами листами, составляла длиннющую презентацию. Видимо, ее терзал голод, потому что прямо поверх листов лежала общипанная со всех сторон буханка хлеба, а под столом стояла бутылка с минеральной водой.

– А ребёнка вы чем покормите? – С тревогой спросила Людмила, глядя на бледные губы Оли.

– Доставку заказываю. Она ест. Мне некогда. В понедельник будет аудит. – Не оглядываясь ответила Анна.

Только поначалу Людмилу коробили разочарованность и даже цинизм, всегда стоящий за скобками в высказываниях Анны, но постепенно она стала ловить себя на восхищении ее стоицизмом. Совершенно чуждый лени, равнодушный к материальным благам и другим соблазнам труженик жизни так редко встречался Людмиле, что она поначалу приняла это за социальную маску, но Анна , действительно, не жила вне работы, и ничего не вызывало у неё такой прилив энергии и азарт. Это был чисто спортивный интерес, а не жадность к деньгам. Она всегда рассчитывалась с барской щедростью, не торгуясь и не уточняя ,кому и за что, должна.

–Малышка, тебе так повезло с мамой!– Говорила Людмила Оле. Девочка, задумчиво глядя в окно, тихонько шевелила губами, что-то напевая про себя.

Как-то в ненастье, Анна подвезла Людмилу после урока до дома на своей машине и они несколько минут поговорили о будущем Оли: нужно было решить, по какой специальности ей обучаться в музыкальной школе и пойти ли уже в общеобразовательную.

– Уверена, что программу подготовки она усвоила, и стоит отправить ее с шести с половиной лет. Результат от занятий на инструментах будет лучше.– Настаивала Людмила.